========> квартира Сириуса Блэка

Милый доктор, меня хорошо бы держать взаперти.
Благо общества требует. Все там такие.. Благие.

На взгляд Блэка его младший брат нес полнейшую чушь и если был сегодня на Трафальгаре, то кто-то изрядно приложил Регулуса головой о мостовую, ну или в школе постарался. Ибо подобные «истины» никак не соответствовали какой-либо действительности, кроме, разве что, выдуманной Рейби. Это было довольно печально и совершенно не справедливо.
Его брат всегда казался Сириусу каким-то извечным дитятей, который вряд ли когда может повзрослеть, а точнее вообще не сможет. Это было простейшей данностью. Но ровно также он в пику всем Блэком был каким-то мягким, податливым. Что естественно старший братец всегда спешил использовать во благо себя любимого и самого Регулуса, что примечательно – верил в это сам. Подобным занималась и Вальбурга на пару с несносной Беллатрикс… И Рейби в результате являлся импровизированным канатом, который Сириус перетягивал с собственными родственниками. Пока не отпустил, предпочтя, вытаскиванию брата из этого чистокровного болота, чего брат сам явно не очень желала, настоящую и всамделишную свободу.
В такой свободе Регулус прижился бы вряд ли и если не сбежал обратно к мамочке через пару месяцев, то вряд ли бы знал, что с этим делать и в чем ценность такой жизни. Где нет расписания, этикета, воплей матушки за завтраком_обедом_ужином потому что «надо_держать_спину_ровно! Это_я_тебе_говорю,_Сириус!»; «Завтра_нас_ждут_у_себя_Малсиберы! И_не_сметь_являться_на_званный_ужин_в_этой_мерзкой_маггловский_отродий одежде!»; и так до бесконечности.
То что для Блэка старшего являлось поводом напакостить или устроить очередную забаву, для Блэка-младшего являлось самой жизнью. Привычной, в которой аристократ чувствовал себя, как рыба в воде и из этой самой воды рыба выбираться совершенно не желала.
За тот год, что Сириус провел на своей обожаемой свободе, его брат вырос, как-то невероятно быстро и изменился так же мимолетно легко, вот только почти до неузнаваемости. И только эта излишняя никчемная мягкость мальчишки Рейби, что обожал собирать пирамидки из галеонов отца в его кабинете, все также на месте. Совершенно никчемная и не нужная. Расстаться с которой нужно было еще больше чем с иллюзиями.
Когда брат ударил в первый раз, Сириус даже руку того не успел перехватить. Толи из-за невозможно болевшего и до сих пор кровоточившего плеча, толи потому что в глубине души понимал – заслужил. Разбитая губа закровоточила мгновенно, оставляя на небе противный солоновато-металлический привкус. Зло хохотнув Бродяга не остался в долгу засадив кулаком под ребра братцу, от чего у Регулуса перехватило дыхание и ощутимо заметно расширились зрачки. Левая рука по сути висела плетью и шевелить ею, все равно что методично напускать круцио на самого себя. Заблокировав один удар и подбив брату скулу, он пропускает удар точнехонько в то место, куда совсем недавно прилетел кинжал от их не сравненной кузины и в след за ним в висок.
Охнув Блэк отступит на шаг и улыбнется той безумной улыбкой, что является их семейным проклятием: «- Все Блэки считают за честь бить по больному, да братец? Поздравляю, теперь ты коронованный лорд!» - зло сплюнет вместе с кровью.
- С меня хватит твоих детских истерик, Регулус Блэк! Ты явился сюда за жалостью, а не за советом, вместе с тем отчитывая меня же. Ты ломаешь абсолютно грошовую комедию, которая, кажется смешной всей твоей семье и мне. Похоже, только ты один не замечаешь, насколько выглядишь глупо, завравшись. Пытался быть хорошим для всех, малыш Рейби? Такого не бывает никогда, только проклянут тебя все! Прекращай быть трусом, и сделай наконец выбор, а меня от твоих сопливых истерик уже тошнит. Не маменькиному сыночку учить меня жизни!
Взгляд его делается безумным и мог напомнить родственнику глаза его безумной кузины Беллы, когда та упивается убивая и издеваясь над магллами или собственными противниками. Когда каждой клеточкой впитываешь эту ненависть оппонента, и она приносит совершенно извращенное довольство и порождает еще более безумную злость.
- Пошел вон, пока я не спустил тебя с лестницы!
Лицо Регулуса сделалось совершенно отчужденным, каменным, сейчас он был очень похож на Ориона, только в глазах на пару секунд блеснет сталь. Отвесив поклон, словно даме приглашая на танец, Регулус Блэк удалится, как это и подобает лорду. Сириус Блэк сделал глоток огневиски прямо из бутылки, поморщившись, когда крепкая жидкость попала на разбитую губу, и как всегда остался при своем мнении, которое могло быть единственно верным.
Похоже, сегодня день раздавать все долги, да? Что же тогда у него имелось еще одно не законченное дело. Оттерев кровь тыльной стороной ладони, Сириус не потрудился залечить заплывающий, подбитый глаз, прекрасно зная, что от этого выйдет только хуже, запечатал дверь заклинанием и проделал небольшой путь до соседнего. Похожего как две капли воды дома, ему откроет хозяйка дома, удивленно воззрившись на мягко говоря бывшего не в форме юношу, но безропотно пропустила.
Поднявшись на второй этаж, он против обыкновения резко и отрывисто постучится, прежде чем распахнуть дверь. Баркер все-таки была аврором и остаться кучкой пепла у ее ног, Бродяге совершенно не желалось.
- Ты мне осталась должна, кудрявая. Я жду благодарностей… - не дожидаясь разрешения вошел бывший гриффиндорец. Захлопнув за собой дверь.
День Весны… Воистину вышел семейный праздник…
А ты когда-нибудь знал, отец, о том, что у тебя есть старший сын Сириус?..

этот мальчик в горле сидит как спица,
раскаленная докрасна;
либо вымереть, либо спиться,
либо гребаная весна.

Баркер хозяйничала на небольшой кухоньке, а по комнате разливался потрясающий запах жаренных тостов. Наверное так пахнет дом… в доме Сириуса отдавало запахом огневиски и сигаретного дыма, а если прислушаться то можно было уловить и нотку машинного масла. В особняке на Гриммо, что домом назвать вряд ли у кого бы язык повернулся назвать, кроме разве что вечно покорного Рейби, всегда было как-то затхло, однако запахом невыносимо тяжелых и терпких духов матери там, кажется, пропиталось все, от деревянных полов, до гардин.
Кудрявая девица оглядела его таким взглядом, которым на людей, которые будут жить дальше долго и счастливо, обычно так не смотрят. Впрочем за точность своих суждений Блэк в кои-то веки ручаться не мог, хотя точку зрения бы неизменно отстаивал, однако. Дело было в окончательно заплывшем глазе, открыть который не представлялось возможным, да и особого желания как-то не было. Авады впрочем за этим испепеляющим взором не последовало и это не могло не радовать.
Признаться, он ждал от нее несколько иного, ну хотя бы пожелание отправления аристократического отпрыска по долгому и извилистому, а еще невероятно трудному и тугому пути до мантикрабовой задницы.
Но что ж ждать, так ждать…
Очередное соревнование в упрямстве.
Оглядев комнату своим проницательным глазом, он обнаружил, что стул занят какими-то вещами, а потому решил устроиться, чтобы ждать прямо на заправленной хозяйской постели. Вытащив подушку, он взбил ее и положил под спину. Совершенно не заботясь тем что до сих пор находится в пропахшей гарью и кровью одежде. Конечно о душе сейчас мечталось довольно сильно, но сдаваться из-за этого Сириус Блэк был ни в коем случае не намерен. Он привык получать все, что хочет.
- Хорошо, так и быть подожду, но учти, что у меня не очень много времени…
Наверное, нужно было бы осмотреть рану, но как-то преступно быстро куда-то исчезали все силы, только одна решимость напополам с вечной наглостью. Да и их сейчас было куда более чем достаточно.
- И я буду тост без сыра.
О еде думалось сейчас в последнюю очередь, просто говорил Блэк толи из желания просто поговорить, толи хоть позлить девушку еще. Он устало прикрыл глаз… слабость накатывала слишком сильными волнами.
… Я даже знаю, как все это будет, Баркер… Завтра там, в этом так ненавистном мне особняке на площади Гриммо. Домовики будут носиться так неистово, а мать кричать еще больше, не потому что так отдаются приказания, а потому что к другой манеры общения она уже давно не приемлет, и плевать что будут говорить остальные, я прожил с этой женщиной 16 лет – мне ли не знать. Регулус Блэк, теперь единственный сын покойного и главный наследник имущества неизменно будет скорбеть. Сначала в своей комнате, облачаясь в траурные одежды, потом внизу, где встретит дражайшую матушку, а та скорее всего отправит его переодеваться, ей не понравится галстук, запонки или все вместе. Брат также безропотно и непременно скорбя выполнит очередной Ее приказ. А у самой леди Блэк, не будет никакой скорби, из всех ее атрибутов, лишь элегантно-траурное и какая-нибудь черная шляпка с черной вулью-сеточкой для похорон. Последний выписк моды, так идеально подходящий для столь светского мероприятия, а все мероприятия устраиваемые Вальпургой, априори должны быть идеальны… Иначе беда…
Это будет шествие магов и волшебников, знаменитых и богатый, непременно настолько чистокровных, насколько могут быть потомки братьев и сестер, тетушек и дядюшек. О, эти межродственные браки, кладезь для тех, кто составляет древа для каждой такой чокнутой семейки.
Зеркала непременно будут занавешены каким-нибудь черным бархатом, портреты натянут скорбные мины, и будут следить во все глаза за происходящим, чтобы чуть позже обсудить во всех подробностях. А в вазах наверняка будут цветы мерзкого желтого цвета, он ведь якобы олицетворяет расставания и разлуки.
Ты думаешь, я забыл о покойном? Ну что ты, просто он здесь будет на последнем плане. В какой-нибудь мантии элегантной дорогой, подбитой мехом. Хотя зачем такое на том свете, мне не ведомо. Лицо наверное бледное, но невероятно умиротворенное, покойные все так выглядят. А я признаться и не помню лица своего отца, Баркер… Но мы отвлеклись… Особняк наполнится сочувствующими и скорбящими вместе с семьей родственниками и тут и там будут слышны соболезнования, но куда явнее перешептывания о наряде той, поведение этого и последним сплетням, а еще безусловно не обойдется без внимания в разговорах и подсчеты наследства, но никто не посмеет упоминать семейное проклятие в выжженном лице Сириуса Блэка.
Потому что все мероприятия устроенные Вальпургой Блэк в отсутвии старшего сына и стали идеальными. А по коридорам затмевая запах ужасных желтых цветов будет литься аромат ее таких тяжелых и терпких духов…
Словно очнувшись от оцепенения, волшебник машинально отметит, что рана все еще кровоточит и совершенно не желает это безобразие прекращать.
- Послушай, я помню – ты занята, а я все еще жду, но у тебя нет какого-нибудь полотенца или там я не знаю… Конечно продолжить в том же духе было бы безумно романтично, - его отчетливо передернуло,- но, поверь мне, «голубая» кровь отвратительно отстирывается с постельного белья…

каждый из нас с уникальным безумием в голове
каждого сомнения на куски дробят
на самом деле каждый из нас уже не очень-то человек
каждый - кроме тебя
я смеюсь, кривлюсь, ни на мгновение не прекращаю игру
а ты каким-то образом переводишь всё это без словаря
и я почти не осознанно раскрываю броню и распахиваю грудь
тебе невозможно - попросту невозможно - не доверять
я знаю, что ты всё поймешь упрямой своей головой
даже не пробуй притворяться глухонемым
мы с тобой на одной стороне, мы сделали столько всего
мы же с тобой на одной стороне
мы (с)

Пока Баркер вытворяла что-то одно ей понятное с тостом и чаем, Блэк еще раз куда более внимательно оглядел кудрявую девчонку. Растрепанные влажные локоны, и чересчур решительно-сосредоточенный вид. С таким только на заседаниях в твоем Министерстве выступать.
Наши игры с самого своего начала были понятны лишь нам обоим и если показать свою слабость, то ты проиграл все ставки, сделанные раньше и все будущие пари, вот так в одночасье. Потому мы и будем ломать здесь эту комедию не пойми для кого, пока…. Пока что? Вероятно, пока этот дралнов глаз не закроется окончательно, и я наконец-то смогу уснуть, или ты отправишь меня заклинанием в Мунго.
Вариантов тут может быть масса. В этом-то всегда и была прелесть непредсказуемость и полная безнаказанность.
И посему,  ты, возможно, была бы единственным человеком, которому я бы мог рассказать о своей сумасшедшей семейке, что в свете прошедшего дня было бы не мудрено. О том, как однажды еще в детстве, я пробрался в гардеробную Беллатрикс и все ее любимые темные наряды приобрели ярко-розовый, в некотором роде, поросячий цвет. О! Как же она бранилась, просто невероятная услада для ушей, ну и конечно некий образовательный момент в этом присутствовал, потому что таких оборотов я на тот момент себе даже представить себе не мог… прошли годы и наша вражда с кузиной стала куда более изощренной, там не осталось места розовому, зато новые элементы этого противостояния: непростительные заклинания, кинжалы, отравленные лезвия… Все это сделало игру острее, прекраснее. Знаешь, если бы ведьм до сих пор сжигали на кострах, то я бы лично поднес факел к костру для Беллатрикс Лестрендж…
Впрочем, если вспоминать о кузине, то у нее есть довольно забавная «собаченка» и это даже не ее обреченный нареченный супруг. А мой братец, Регулус Блэк, ты наверняка видела его в школе. Ну тот весь из себя слизеринец, что старательно воротил нос от полукровок и магглорожденных. А на седьмом курсе проделывал все тоже самое, только куда более искренне с собственным братом. И если бы мы были с тобой, возможно, слишком пьяны, я бы рассказал, что предлагал ему бежать вместе со мной, что этим вечером он приходил ко мне и вот так вот начистил морду. Да, мой младший братец, один из показательных Блэков. Думаю мы бы с тобой над этим еще долго могли смеяться, познакомь я вас. И это будет тем более забавно, что с тех пор как мое имя исчезло с гобелена, я стал для него невидимкой, только сегодня вечером звезда Регулус снизошла до меня.
В привычной невозмутимо-смешливой манере сообщил бы, что в детстве мне казалось, что меня подкинули этим ужасным людям. Потому что «таких выродков в семье Блэк еще не было! Гордись собой, ты позор нашего рода, Сириус!», думаю, ты прекрасно представляешь, как подобные слова ласкали мой слух. Так было почти всегда: когда я подложил на одном из приемов на стул миссис Малсибер точную копию «черной вдовы», собственноручно сделанную, кстати; когда я поступил на Гриффиндор, это вообще было чуть ли не личным оскорблением матушке и отцу; когда перед моим побегом, отец вызвал меня к себе, чтобы поговорить и «моих» планах на будущее, где все конечно же было решено Ею; когда я убежал летом к Поттеру… Сценарий был един. Она кричала, а Он молчал, казалось Ориону вообще не было никакого дела до того, что происходит в его собственном доме. Возможно, это была бы правда…
Да, тебе я мог бы рассказать в каком-то страшном хмельном порыве, что у меня сегодня умер отец. И тогда бы я не только проиграл, но и вряд ли когда-то снова возник на твоем пороге, кудрявая девчонка. А такого я себе позволить не могу. Эта комната стала моим вторым домом, а приглашение зайти, мне вообще никогда не было нужно.
Нет. Это был бы слишком неверный ход. Поэтому, возможно, нам стоит поставить эту партию на паузу…
- Два раза, Блэк.
- К дралну, Баркер!
С некоторым усилием, но он все же оказывается на ногах. Комната делает неохотный и вялый такой пирует.
Нам стоит поставить эту партию на паузу… Вот только не получится. Никогда не получалось. Это против природы, Баркер. Твоей и моей. Нашей.
И никогда никому, даже себе, Сириус Блэк не признается, что пришел сюда не за долгами, а просто убедиться, что эта несносная девчонка осталась целой и невредимой.
- Ну что ты, с плечом все в полном порядке. Просто ждать, судя по всему, придется довольно долго, а я очень хочу принять душ. Но нет, так нет. Ради разнообразия, побуду сегодня сговорчивым и грязным, - он подмигнет ей, делая несколько шагов вперед.
Было бы здорово сейчас забрать мотоцикл. И ветер в лицо, он обжигает холодом, обдирает кожу и придает то упоительное чувство свободы.
С двух попыток он устроится на против нее. Эта наглая ухмылка, въелась намертво в лицо некогда отпрыска чистокровного семейства.
- Вот только за тобой остался должок, Хез, - тянет нараспев, словно передразнивая саму волшебницу. – Это, наверное, жжет, да? – с притворным сочувствием интересуется.
И портит весь момент запутавшись в ножках стула, чуть не упав.

Tell me what you gone and done now!
Gun would do the trick, get it over with,
You're better off...
To take all you've got and burn it on the spot

Чем ярче горишь, тем быстрее сгораешь. Кажется, так все они думают и даже приводят пафосные длинные цитаты великих магглов и волшебников, которые гробили свою жизнь за множеством пергаментов и таким образом утешали себя. Однако ж я один раз вздумал высказать это Ремусу, ты, безусловно, догадываешься, как он разошелся. Даже пару дней умудрился со мной не разговаривать, клянусь.
Мы с тобой люди совершенно иного сорта, таких по одному на миллион, оттого вокруг нас всегда пламя и разрушения, наши игры бесконечны, только на кон ставится все больше и больше. Свобода? Мы априори свободны. От всего, но не от наших вечных соревнований, где проигрыш и поражение не допустимы ни для одного.
Не подводи его сейчас зрение, возможно он бы мог разглядеть мелкие капли на ее до конца не высохших волосах или хищный не предвещающий ничего хорошего блеск в глазах. Сейчас он мог только догадываться об этом, ну или знать наверняка.
Весь этот день стал своего рода кульминацией. И раздать все долги было необходимо еще до полуночи, пока не кончилось волшебство этого праздника. Наплевав на  то, что его уже подташнивает и голова идет откровенным кругом, путая напрочь все мысли. Есть несколько основных за которые пытливый мозг цепляется с большой охотой… Вот так психам и приходят навязчивые идеи, вероятно.
Временами он ненавидел эту девчонку. Когда та подставлялась словно бы нарочно как сегодня. И эта злость не желала проходить. И именно поэтому мне к дралну не нужна твоя помощь, Баркер, а еще больше жалость. Ни твоя, ни чья либо.
Мне не помешал бы мотоцикл, огневиски, колдомедик, но никакого сочувствия. Потому я здесь в этой квартирке, а не отправился в дом к лучшему другу или еще не хватало в Мунго.
Но играть в кошки-мышки с меня хватит! Сегодня карты на стол и в куда более привычную нам русскую рулетку.
Она сама делает первый ход... Почти выстрел. Ничего удивительного, они оба хотят стать первыми. И к чему расшаркивания.
Вот только в его голове никак не могло уложиться, что она вздумает раздеваться. Здесь! Сейчас!?
Это сбивало с толку, и откровенно отвлекало от глобальных планов мести. Но вернуться к ним помогла сильная и привычная рука загонщицы. А по ощущениям в рану загнали именно блаждер и никак не иначе и тот там застрял.
Из глаз разве что звезды не посыпались.
- С-с-с-стерва!
Какая-то часть сознания, возможно и понимала, что он заслужил это за заклинание, брошенное в нашего бравого аврора еще на площади, но ведь на то она и аврор и наверняка отразила его. Но ключевое слово здесь все же «возможно»…
Потому как одурманенное болью, усталостью, злостью и снова болью тело и сознание, уже начинало действовать, забывая, что левая рука вообще-то крайне неохотно относится к тому, когда ею пытаются шевелить…
Вскочить на ноги и одним быстрым жестом перехватить ее шею, прямо у самого основания подбородка, чуть прижимает, чтобы смотреть в эти невероятно нахальные, злые глаза.  Почти вжимая в злополучную столешницу. Не стоит уповать и надеяться, что она не станет сопротивляться. Хизер Баркер никогда не была девчонкой в беде.
- Хотелось разукрасить меня посильнее, отчего медлишь, Баркер? Возомнила, что лучше меня, ну-ну. Нравлюсь таким, неужто?- темнота в глазах становится все более частой.- Так упивайся и радуйся, где же улыбки и радостный фейрверк… А твои милые и глупые надежды на то, что мы не все выяснили сегодня на площади я, пожалуй, развею… Ты и есть леди в беде,  и самая что не на есть единственная… звезда, - нарочно вспоминая ее речь, передразнит он. – И пока не прекратишь подставляться, я буду рядом, чтобы замечать твои ошибки…. И пусть лучше будет так, чем искать тебя потом по всему Лондону, - его речь заметно путалась, сбивалась и не обладала уже по сути никаким смыслом.
Он знал, что сейчас последует удар, быть может, действительно в еще оставшийся целым глаз. Но почему-то теперь вместо кудрявой занозы перед глазами уже был Регулус, все такой же прилежный и страдающий мальчишка, что недавно смел учить его жизни.
- И помощь твоя мне не нужна!.. Все бы вы катились к дралновым побесенкам, со своими нравоучениями и мнениями... Я счастлив и доволен! К тому же весь цвету здоровьем, передавай привет кузине!.. Это ты смешон, грустный клоун. Бедный мальчик. Вот только как они все заблуждаются насчет тебя. Ты один лишь трус с повадками гиены. Хочешь выиграть.. Но не выйдет. Мне плевать, что он сдох…
Все кругом потеряло свои очертания.. И теперь рядом снова была Баркер.
- И даже твои голые… ребра, не соблазнят меня… не подпущу к запчастям мотоцикла!
Все мышцы налились свинцовой тяжестью…

Don't leave me here to pass through time
Without a map or road sign
Don't leave me here, my guiding light,
‘cause I wouldn't know where to begin

Сны, мечты… Глупости и яркие цвета, что кажутся  совершенно реальными и даже бредовость с абсурдностью этих видений нахлынут на тебя лишь с утра, если удастся, что либо вспомнить. Толли дело спасительное и блаженное забытье. Веки молодого волшебника опустились словно налившись свинцовой тяжестью… И теперь не было тревог уже минувшего дня, не было никакого дела до кудрявой девчонки, которая теперь возможно хватала ртом воздух, не было дело до морга, где до завтрашнего утра лежало застывшее холодом тело отца, все просто закончилось вместе с этим клятым днем весны…
К бесам!
Яркое солнце слепит глаза, он удивленно моргает и озирается, узнавая очертания, отчего дома и собственной комнаты. Причем самым знакомым из предметов обстановки оказался сам Блэк.
Семилетний мальчишка. Раскрасневшийся от злости с взъерошенными волосами похоже не замечая ничьего присутствия с силой пинал ножку кровати, словно это могло помочь нежданно свалившимся на его бедам. И дело вовсе не в рассказавшем о его очередной каверзе братце, а в неминуемых последствиях… Этот дурацкий эльф по приказу отца разобрал его с таким трудом собранный пиратский корабль. Пусть его основа были не сосновые доски, а разнообразная домашняя мебель. Это был его корабль! С настоящей мачтой и парусами на которые ушли белоснежные простыни…
Комната теперь казалась осиротевшей.
- Ты не мог выбрать другого места!? – раздался над ухом ехидный девичий голосок, который невозможно было не узнать.
По правой плечо рядом с тем вторым взрослым Сириусом оказалась кудрявая бестия, хотя он мог поклясться, что еще пару секунд ее там не было. Он вздрогнул, но тут же принял это как данность. Они всегда где-то неподалеку друг от друга.
- Не слишком ли придирчиво для незваной гостьи? – в тон ей насмешливо, но беззлобно отзывается Блэк, голос почему-то хриплый, да и слова из себя приходится выдавливать с трудом, словно через водную гладь прорываясь.
- Ну уж дудки, это же  твои сны, а не квартира, если бы ты не хотел, я бы вряд ли оказалась в твоей голове. И что же приключилось, тебе на день рождения не подарили новенький Чистомёт?
Вообще-то на семилетие ему был вручен филин, который был ему совершенно не нужен, куда большего внимания заслуживал подарок дяди Альфарда. Миниатюрный дракон, хоть и не был живым, из-за присутствия в нем толики магии мог летать, стоило произнести несколько заветных слов, поведанных все тем же дядюшкой по секрету племяннику...
Чем мальчика беззастенчиво воспользовался. Запустив его в с верхней площадки лестницы, когда в гости к матери пришла Друэлла. Сколько было крика, когда его «звереныш» спикировал прямо на ее идеальную прическу и начал там копошиться, не то устраиваясь по удобнее, не то пытаясь взять новый старт… а сколько было криков несколькими минутами позже, когда матушка узнала от Регулуса кто виновник сего происшествия…
Все еще стоявшая рядом с ним загонщица тихонько рассмеялась, увлекая его за собой, словно они здесь и так задержались и куда-то ужасно опаздывали.
Не успеем, - знал волшебник наверняка, знал, словно бы это была прописная истина. Такой непоколебимой уверенностью можно обладать лишь во сне.
И вот уже нет никакого солнца, зато достаточно облаков и порывов ветра.
- Мы что вознеслись на небо за все наши доблести? – уже нисколько не удивляется, зная кто позади него.
- Разве что по ошибке и похоже теперь нас решили отсюда изгнать.
Он заставляет мотоцикл взлететь еще выше. Словно пытаясь причесать эти самые облака. И еще чуть-чуть и ему это удастся, совсем немного…
Темные фигуры в ненавистных масках возникают из неоткуда и непонятно как держатся в воздухе. Заклинания сыпется словно из рога изобилия. Воздух их стихия, не стоило вам приходить на огонек!
Противников остается все меньше и меньше, когда один из пожирателей в своем темном балахоне, напоминающий грача не оказывается рядом и в ту же секунду его кудрявая спутница исчезает с сидения мотоцикла и сердце срывается следом за ней в пустоту. А слух режет безумный смех его кузины.
Не обращая ни на что внимания, он опускает руль вниз, туда, где царит кромешная темнота.
Еще не понимая, что опоздал, безнадежно опоздал…
Беса с два, Баркер, воздух наша стихия!
Первое что он почувствовал это боль в плече и общую плачевность своего состояния. Медленно приходя в себя волшебник сообразил, что во сне подмял под себя левую руку и попытался высвободить ее, что удалось не с первой попытки, но боль в плече пошла на убыль. Однако множество вопросов, которые возникали, так и оставались без ответа.
Это как на утро после экзамена, просыпаешься с абсолютно пустой головой, потому как накануне весь небольшой запас оттуда слизала если не корова, то кто-то из преподавателей…
Кто по нему топчется? Причем тут коровы? Что так щекочет нос? Кто подрядил его не иначе как в качестве ездовой собаки и устроил здесь такую сногсшибательную вечеринку? И «здесь» это, собственно, где?..
По всему выходило, что многое он сможет узнать открыв глаза. И он открыл, почему-то один – правый. Первое, на чем он сфокусировался - вьющие волосы. Что-то подсказало (явно не логическое мышление пребывающее в состояние левого глаза) локоны эти явно принадлежали не ему и щекотали лицо так несносно.
Чуть повернув голову ,он увидел и профиль их обладательницы.
Баркер, - успокоено сообразил Блэк и успокоено закрыл глаз, собираясь провалиться обратно в сон.
- Баркер?! -  запоздалое осознание заставило его  сесть в кровати и уставиться на аврора. Тем самым Блэк  согнал с себя расшалившегося кота, который по нему и расхаживал, видимо, пытаясь не то отомстить за кудрявую, не то устроиться поудобнее. Собственный голос напоминал хрип умирающего. Хотя для умирающего он чувствовал себя довольно неплохо.
Девушка в ответ лишь поморщилась, но пока не просыпалась. Это давало ему несколько минут форы… для чего? Сбежать, придумать язвительную фразочку, убиться… - он пока не решил.
Сириус потряс головой, сбрасывая с себя остатки забытья. Его заменяли воспоминания вчерашней «вечеринки». Больше всего хотелось с глухим стоном откинуться обратно на уютную подушку.
Идиот! Тоже мне нашел себе приют для сирых и убогих местного разлива! И где! Под крылышком у кудрявой! Очаровательно! Госпиталь имени святой Хизер! Тьфу…
Это был проигрыш если не по всем статьям, то по большинству. Меньше всего он нуждался в жалости, а уж тем более ее жалости.
-  Вот #$%&#:% ! -шепотом выругался он.
И это беспокоило волшебника действительно больше всего. Даже мысль о смерти отца была какой-то чужой, ненужной. Об этом напоминал слегка заплывший после удара брата глаз…
Приглядевшись он увидит небольшие синяки на ее шее, как раз по размеру его собственных пальцев и ссадину на лице.
Черт возьми один краше другого! Словно молодая семейная слишком бурно выяснившая отношения.
Пан или пропал.
И он выбирает на время покинуть поле боя, променяв тяжелый разговор на мыло и полотенце. Он аккуратно смоет с себя пот кровь и гарь вчерашнего дня и выберется из ванной заметно посвежевшим.
Если не считать, что рубашка его была не пригодна для носки, да что там, даже попрошайки одеты лучше, а левая рука все еще не очень-то хорошо его слушается, утро выдалось не плохим… По крайней мере ему так казалось до того, как он встретился с хмурым взглядом исподлобья, принадлежавший хозяйке квартиры, с которым он предпочел не встречаться.
И прежде чем кудрявая успела открыть рот, Блэк поспешил ее перебить, стараясь ничем не выдать свою уязвленность. Да и поступком вчерашним парень откровенно не гордился… каким из? Не важно.
- с добрым утром, спящая красавица! Кстати ты очень паршиво выглядишь… И не дождалась положенного поцелуя Прекрасного принца.
Впрочем, прекрасным меня сейчас назвала бы лишь подслеповатая карга…
Эта мысль повергла Сириуса в какое-то совершенно безумное и вместе с ним веселое состояние. И вся абсурдность ситуации, его попытки задушить ее, пустой флакончик от зелья, которым пропахла вся комната, этот клятый день весны, несносная спутница в розовом и в добавок ко всему обморок, в который, как он подозревал, он грохнулся, словно благородная девица…
- Да, возможно я заслужил парочку Авад от тебя, - наконец признал он. – Мерлин! Ты только посмотри на нас!
И смех безумный, лающий наполнил комнату, потому что все это было так глупо, потому что их игра закончилась, похоже, навсегда, его проигрышем, потому как победителем держаться выходило все хуже. И он смеялся, этот звук кажется дарил спокойное бездумное опустошение внутри.
- Что в таких случаях делают нормальные люди? Благодарят пафосно за спасенную им жизнь или просят прощения за пригрешения. Ничего просить у тебя я не стану, это известно нам обоим, - с притворным спокойствием произнес он, внутренне содрогаясь, замечая как волшебница потянулась за палочкой, тем не менее продолжил. - А какими-то там «спасибо» я не стану марать тебя [девочка моя]. И, вероятно, вылечу сейчас в окно [но вовсе не за это…]
Против всякой гордости он попятился к тому самому окну, которое поспешил распахнуть, как пояснил тут же – для удобства и чтобы не пришлось потом звать стекольщика.
Все нарушила тут же влетевшая в комнату немного всклокоченная сова. Уронив свежий выпуск ежедневного пророка ему на макушку, птица удалилась столь же стремительно. Подняв с пола пестревший заголовками пергамент он тут же заметил некролог на первой полосе. Ну конечно же… столь уважаемый и богатый лорд мог удостоиться лишь первой полосы…
Быстро взглянув на часы, он отметил, что все еще успевает. Под некрологом имелась и «семейная» колдография на которой самого Сириуса, безусловно не было. Пророк был отправлен в мусорную корзину.
А юноша уже спешно приподнял руки ладонями вверх, признавай, что сдается.
- В качестве всех этих спасибо, которыми обычно сотрясают воздух, я приглашаю тебя на одно презабавнейшее сборище. Кажется, после вчерашнего мы оба заслужили возможность развлечься вдоволь? Ну же! Как в старые добрые времена! Carpe diem!
Он крайне вовремя находит собственную волшебную палочку и с помощью не хитрых заклинаний приманивает чистую рубашку из собственного почему-то распахнутого окна.
- Нет для такого нужно что-то поторжественнее… А! – бормочет он.
И следующей в квартиру Баркер перемещается смятая выпускная мантия на которую он раскладывал запчасти от мотоцикла, а потому в комнату ворвался еще и приглушенный запах машинного масла…
- М-да лоска в ней осталось маловато, но может ты поколдуешь с ней немного? Так что, Баркер, [новый раунд] мир или перемирие ?

"...не бросай меня одного взрослеть, это хуже ада... "

Приходили с бедой, уходили чуть раньше рассвета,
Открывали запретные двери несказанным словом,
Потому что мы были - бедовые, злые поэты,
Потому что нам все было сладко, запретно и ново.

Молчание между ними было практически осязаемо.  Того и гляди, ухватишь  ее за хвост, этого диковинного зверя – тишину.  В ней куда больше смысла, чем во всем, что творилось в этой комнате последние сутки. А в карих глазах девчонки напротив помимо привычного нахального вызова есть что-то непривычное, едва уловимое, что-то от сирен, утаскивавших моряков на дно океана, проклинаемых и воспеваемых одновременно.
Я проигрался по всем статьям, Баркер, это ты хочешь услышать от меня? Эдакая финальная точка, чтобы опуститься на самое дно. Но не обольщайся, я уже давно там, с тех самых пор, как вошел в твою комнату вчера вечером. Так каких слов ты ждешь от меня?
Нас давно кличут безумцами, а ведь нам всего по двадцать. Пусть Ремус и уверяет с извечным смешком, что двадцать нам на двоих. Это все ширмы и притворство, даже его слова мы делаем частью извечной игры. Игры сладкой, бесконечной и такой неправильной, от которой поначалу веяло свободой, но теперь, все больше отдает гнильцой безумия. Фирменного Блэковского. Нам целых двадцать и у нас куча призраков, вместо скелетов в шкафу. Страх - быть вместе? Не правда, страх – быть брошенным, страх, что кто-то уйдет первым, оставив другого позади навсегда.
Уже совершенно не имеет никакого значения то, откуда они взялись: демоны, страхи и призраки. Ты ведьма, а не волшебница, я колдун, мы живем в этом мире, где самое место отнюдь не сказочным тварям. Мы упиваемся возможностью быть на самой грани, делать ставки выше и выше [но почему мне кажется, что я тону?]. Скрывая за этим то, в чем, никогда не признаемся самим себе.
Ведь без этой кудрявой и несносной девчонки нахальный мальчишка уже вовсе не смыслил той самой великой свободы, что придавала смысл всем поступкам и словам.
Они подгоняют друг друга, чтобы ни одному не представилось форы. Принимают мир вокруг таким, какой он есть, пропахший костром войны, с заревом до того алым, что не трудно перепутать с кровью. У них есть все, даже время, которого не хватает другим, потому что их «Сегодня» уже длится долгие годы.
Но теперь что-то изменилось, создавая уверенность в том, что все никогда не будет как прежде. Это не новый раунд, потому что он проиграл. И сейчас, глядя в Ее глаза, почти готов был поверить в это, отбросив бахвальство и привычную наглость, которым пока было вовсе не место.
Эта тишина почти что очищала молодого волшебника по фамилии Блэк, обнажая эмоции. Заставляя тонуть в глазах сирены напротив. И не было в этой тишине места ничему кроме честности.
Да, нам целых двадцать и у нас куча призраков, вместо скелетов в шкафу. И против всякой логики я хочу показать тебе - откуда взялись мои личные демоны. Это оказывается совершенно не унизительно, ведь игра закончилась, ты будешь праздновать победу? Давай отметим ее вместе, на костях моих предков, в окружении призраков, мы же безумные. Удивим всех напоследок.

Приходили вдвоем, уходили потом как придется,
Приносили вино, уносили сладчайшие строки,
И считали ворон, и сжигали мосты, и плевали в колодцы,
Потому что мы были - бедовые юные боги.

- Ты нужна мне, -  голос тихий с привычной хрипотцой.
Слова срываются с языка быстрее, чем Блэк успевает их осознать. И это  не слабость, это чертова сила. Губы Бродяги тронет едва заметная задорная улыбка.
Кажется,  за одни вчерашние сутки я рассыпался на миллиарды маленьких звезд, чуть менее ярких, но по-прежнему сумасшедших. Но они собираются воедино, стоит рядом показаться одной вздорной комете.
Мы подстегиваем друг друга и не даем форы, нет ничего лучше и честней. Я не готов отказаться от нашей игры. К бесам безумие, свобода слаще. У свободы привкус твоих губ.
- Насколько я помню, вчера речь шла о двух просьбах. Так вот это просьба. Я прошу тебя, - в его взгляде нет и капли покорности просящего, а речи тонут в насмешливости. Возрождая наглого волшебника, принося какое-то странное довольство, помешанное на азарте и предвкушении, чем-то сродни тому с которым он выходил на квиддичное поле. Предчувствуя новую, доселе невиданную забаву, когда она перехватывает палочку правой рукой и отправляет заклинание в сторону промасленного куска материи, показывая, что соглашается. 

Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого.
Вы можете ошибиться, и притом, весьма крупно.(c)

То во что превратилась его одежда не входило не в какие рамки. Такому буйству и яркости розового не позавидовала бы даже его вчерашняя спутница. Брезгливо встряхнув мантию Бродяга убедился, что хотя бы от масляных пятен не осталось и следа, это могло бы даже успокоить, если бы на их месте не возникли какие-то рюшечки.
- Это для тебя? – после затянувшейся паузы со слабой надеждой выдавил юноша.
Баркер лишь помотала головой, от чего вздорные кудряшки, разметались в разные стороны. Аврор даже не пыталась скрыть ехиднейшую улыбку.
- Я всегда говорил, что ты ведьма. И выводок детей похоже, теперь придется искать мне… хотя, пожалуй, этот обескураживающее прелестный  цвет как можно лучше подходит к торжеству…
И вздохнув, словно перед прыжком в воду, Сириус Блэк наконец надел на себя преобразившуюся мантию.
- Ну? И разве я не хорош? – глумливо уточнил он у кудрявой, избегая, впрочем, взглянуть на себя в зеркало. – Тебе придется постараться, чтобы соответствовать. Я зайду через пятнадцать минут.
И распахнул дверь, оказавшись прямо перед растерявшейся соседкой Баркер, державшей в руках тарелку с печеньем.
- Здрасьте...
- Добрейшего утречка, - мило пожелал юноша,  и, обернувшись весело подмигнул кудрявой ведьме, прежде чем вышел прочь. Чтобы через пятнадцать минут, как и было обещано, предстать перед Хизер во всем блэковском великолепии.
Помимо прочего обнаружив, что из мантии он не то вырос, не то, она сократилась, но рукава заканчивались где-то у локтей, поэтому далее шли рукава темно синей рубашки, а полы мантии  едва прикрывали колени. Появившись в подобном на улицах Лондона, то он непременно был бы задержан за нарушение общественного порядка. И все это отлично подходило для его сегодняшних планов.
Против обыкновения он постучавшись, решил дождаться, когда ему откроет хозяйка комнаты.
- Баркер! Нас наверняка заждались!- и прибавил уже гораздо тише:- Где это видано, чтобы моряки сами зазывали сирен?..
Последний выход! Самый яркий! Лови момент…

Carpe diem - лови момент! В чем-то римляне были правы: живи, пока жив. А жить - значит каждое утро, просыпаясь, делать выбор. Ловить то, что дарит жизнь и двигаться вперед в любую погоду. Или задернуть шторы, чтобы день померк. (с)