Они стояли в пустом коридоре. Седовласый мужчина в костюме-тройке что-то искал в своих записях, пролистывая большой блокнот, а девушка мастерила из пояса своего плаща для него удавку, в красках представляя, как набросит ее, скажи он ей еще хоть одну гадость.
- Ты понимаешь, какая на тебе лежит ответственность?! - бубнил пожилой журналист, - Если бы Берни не заболел, тебя бы здесь не стояло.
- Да-да, - протянула девочка нараспев, - Вы бы лучше доверили съемку вашему лабрадору. Спасибо за оказанное доверие и лестное сравнение с вашим псом!
- Ты не обижайся..! Но это министр. А ты у нас молодой специалист, неопытный и...
Медоуз нарочно сверкнула вспышкой, ослепив старого брюзгу.
- Нужно было проверить. Все профессионалы так делают, серьезно!
Сьемки министра прошли без приключений, и на время интервью Доркас отправили "погулять". Перспектива снова сторожить дверь главы магического сообщества ее не прельщала, помимо того, возвращала к сравнениям с псом ворчливого коллеги. Потому, выстояв там ровно пять секунд, Доркас отправилась на поиски старых знакомых в располагавшийся неподалеку Аврорат. Стук ее удаляющихся каблучков незамедлительно коснулся ушей журналиста по ту сторону двери, и он в мыслях пообещал доложить о ее непокорности руководству сразу после возвращение в редакцию.
Трезво оценивая свои коммуникативные навыки и привязанность к своей скромной персоне бывших коллег, Медоуз и не ожидала, что ее бросятся встречать шумной радостной толпой бесстрашные авроры, однако пара человек, тех, что рады были ее видеть, все же обнаружилась. Поздоровалась и вернулась к своим делам. Один лишь Праудфут подскочил со своего места и проявил искренний интерес к ее появлению. Они успели проговорить минуты три прежде, чем он срочно потребовался начальству. Предложив леди свое рабочее место и попросив его обязательно дождаться, Праудфут умчался на зов руководства, а Доркас опустившись в его кресло, принялась изучать обстановку.
Здесь ничего не менялось. Даже люди. Все, казалось, так и сидят на тех же самых местах с тех самых пор, как она ушла, словно никуда не отлучались. Абсолютно все. - подобрала она спешно прядь волос за ухо и тут же выправила его обратно, вспомнив мать, любившую приговаривать, какие большие у нее уши. А ты уже и забыла, что он тут работает..! Маневры ее замечены не были. Аврорат кипел своей обычной бумажной деятельностью. Один лишь мальчик-стажер, решил развлечь леди, и перегнувшись через стол, спросил:
- А вы раньше здесь работали?
- Да, было дело.
- Я - Майк.
- Доркас.
- Здорово, - улыбнулся он. Но не нашелся больше, что еще сказать и неловко вернулся к своим бумажкам.
В иной раз Медоуз бы сама поддержала беседу. Без лишней скромности похвалила бы его брови и попросила разрешения его сфотографировать. Но сейчас зеленые ее глазки то и дело устремлялись совсем в другую сторону. И мальчик-стажер нисколько не мог ее заинтересовать, как и его чудесные брови.
Он сидел на том же самом месте. Человек, который когда-то вызывал у едва выпускницы Медоуз совершенно неподобающий леди восторг, который впрочем она никогда не позволяла себе выпускать наружу. Ей хватало духа не отводить глаз, когда он встречался с ней взглядом. Ей хватало храбрости заговорить с ним порой, но ни за что она бы не выдала секрета, что сердце ее каждый раз бьется маленькой птахой в груди, готовое вырваться. Никто не видел, как в тот единственный раз, когда он похвалил ее, прежде чем выйти за дверь, уходя с работы, она скакала по аврорату от избытка чувств еще минуты полторы, пока за этим занятием ее не застал Бартемиус Крауч.
Аврорат остался где-то очень далеко, его со временем сменил Орден, но отчего-то в этой "неформальной обстановке" подойти к нему и завести разговор оказалось еще труднее. Отчасти потому что он обычно находился где-то рядом с Дамблдором и прочими старшими, вдали от остальных, которых общались более свободно, отчасти потому что в замкнутом пространстве и узком кругу ее внимание к нему оказалось бы еще заметней. Глупо же она будет выглядеть, если даст другим повод думать, что она за ним бегает. Все больше приходилось довольствоваться созерцанием.
А он сидел тут как ни в чем не бывало. Все такой же красивый и притягательный. Доркас Медоуз была не из тех, кто робеет в присутствии противоположного пола, но этот конкретный рыцарь ее сердца не очень располагал к панибратству, с которым она привыкла затевать новые знакомства. Сфотографируй его! - выдало внезапно ее бессознательное. - Это неудобно! - С каких пор?!
Пальчики ее потеребили ремешок фотоаппарата, висевшего на шее.
Не-е-ет, духу тебе на это не хватит. Подходить к незнакомым людям на улице - пожалуйста! А к Нему...Кто посторонние люди на улице и кто Он?! Ух! Так..! Размышляем здраво! Умеем? Умеем! Тебе уже не семнадцать, Доркас Вирджиния Медоуз! Гриффиндорка ты или мышь?! Он тебе нравится, ты уже не ребенок, и ты с ним больше даже не работаешь. Соберись, трусиха! Не на свидание же приглашаешь! Всего лишь сделать фотографию. Потому что. Он. Красив. И все. Никто же тебя за это не ударит. Попробовать всего лишь. Вот прямо сейчас! Ну!
Пальчики ее взяли привычно фотоаппарат.
Здорово! Откроешь крышку объектива и ты герой!
Открыла. Изучаем потолок. Какой белый потолок! Никогда не видела таких потолков...Безнадежная! Соберись! Соберись, мышь!
Едва не зажмурившись, она подалась вперед и поставив локти на рабочий стол Праудфута, направила свой фотоаппарат на мужчину. Слепить его вспышкой было бы совсем бестактно, потому довольствоваться пришлось затвором.
Щелк. По телу ее пробежала приятная дрожь от волнения и гордости за свое бесстрашие.
Еще один раз щелкнуло нутро фотоаппарата, когда Он обернулся.
- Я осмелилась вот...У вас такое выражение лица, и скулы...очень красивые.
Те, кто сидели не очень далеко, откровенно позабавились такими восхвалениями Грюма и предвкушая его реакцию, но Медоуз и ухом не повела.
- Вы же не против?! - улыбнулась она, включив все свое обаяние.
Ей только и нужно было, что пара фотографий. Да побороть свой страх. Стоило это сделать, как дышаться стало заметно легче.