Наверное, только мы с Роули можем угодить в переделку вроде этой.
Вроде бы ничего, верно? Оба живы, здоровы, но заперты в маггловской квартире у черта на рогах и только один Мерлин ведает, когда же закончится эта пытка. Ну, и Темный Лорд, конечно же. А вообще, я старался воспринимать это как можно более спокойно, ведь врядли можно себе представить более спокойное времяпрепровождение при том, что буквально за стеной, на софе по-хозяйски отдыхает Повелитель. Иногда я думал о том, что могу филонить и управлять силой Роули, как заправский прораб на маггловской стройке, но потом понимал, что Темный Лорд может привести в нашу комнату свою беспощадную Нагайку (это не оскорбление, Темный Лорд! Я так люблю ее, что придумал уменьшительно-ласкательную форму для ее клички!) и тогда, даже если я буду пытаться выпрыгнуть в окно, это врядли мне поможет – я где-то читал, что такие змеи, как она, умеют проглатывать свою добычу налету.
— Подай мне валик, — я наклонился, беря из рук Роули необходимый для смачивания обоев инструмент, и принялся протирать толстые, глянцевые обои с выбитым на них рисунком лошадок. Вдруг наша «импровизированная» стремянка, состоявшая из табуреток, опасно пошатнулась подо мной, и я прижался грудью к стене, пытаясь удержаться. Глаза мои предательски выпучились от ужаса и испуганный голос выкрикнул: — Твою горгулью, держи меня, придурок!
Роули был крайне неудачным моляром, хотя бы потому, что был слишком высоким и упирался головой в потолок. Это было забавно, но иногда мне становилось страшно – ведь вдруг этот придурок застрянет между табуретом и потолком, и мне придется выбирать между двух зол: отрезать ему голову, или выдернуть табурет из-под его ног? В любом случае, Роули был куда сильнее меня, поэтому подходил на роль держателя конструкции, которую мы соорудили за невозможностью иметь все необходимые инструменты для ремонта.
Сдирая со стены очередную полоску липких обоев и бросая ее под ноги Роули, который смотрел на меня взглядом восторженного подростка, я внезапно представил себя на сцене, во время балета и рассмеялся так, что не смог удержать равновесие на двадцати квадратных сантиметрах табурета подо мной. Тело мое шаталось из стороны в сторону, но я все еще хохотал, да так, что из глаз брызнули слезы. Торфинн, видимо испугавшись, что я сейчас красиво слечу с этих табуреток, со всей силы ударил меня ладонью в спину, припечатывая лицом к липкой стене. Я почувствовал щекой липкий клей, оставшийся на газетных обрывках после обоев, и веселье в моих глаза тут же потухло.
— Во-первых, я хочу, чтобы ты знал, что из тебя абсолютно никудышный балерун! — Сказал я и хохотнул, стряхивая со спины широкую ладонь друга. — А во-вторых, я хочу, чтобы ты знал: все, что мы сейчас претерпеваем, это результат того, что ты насрал в Трех Метлах!
Роули изумленно отдернул руки от табуреток и я, не вовремя попытавшийся кинуть валик в треснувший после нескольких метких бросков Роули (сила есть, ума не надо, брат…) таз, завалился назад, после чего упал, снося и Торфинна вместе с собой. Рукой или ногой я зацепил таз и он, опрокинувшись, опорожнился на нас. Кораблик, сложенный с любовью для меня Темным Лордом из газеты, поплыл в дальние дали под дверь, вместе с потоком воды.
— Акуна матата, Роули! Мы тонем! — Заорал я, нечаянно заехав другу локтем в бок, когда пытался вскочить на ноги и броситься к двери. Темный Лорд должен быть уверен, что у нас все хорошо и ремонт мы делаем исправно, потому что иначе, он не пустит нас в магазин, а Торфинн до этого высосал мне все мозги, закусывая моим самообладанием, указывая, что хочет пива. — Раздевайся!
Пока Роули соображал, я скинул с себя рубаху и, свернув ее канатом, попытался заткнуть щель под дверью. Тщетно – расстояние от пола до двери было куда больше, чем могла заткнуть моя льняная рубашка, поэтому я обернулся к другу, с выражением ужаса и надежды одновременно. Оставалось только молиться, что Роули не смеется и не собирается убить меня за такое потрясающее сальто со стремянки.
— О, умоляю тебя, Торфинн! — Начал я, закатывая глаза, — Подними свое полушарие жизненных меридиан и снимай рубашку, подумаешь – звезданулся, с кем небывает! Ты вообще между потолком и табуретками застревал и ничего!

Отредактировано Augustus Rookwood (2015-01-18 23:15:21)

— Что у тебя за тяга такая к словам, имеющим корень «сосать»? — Осведомился я, затыкая единственную в комнате щель, пропускавшую почти-свежий воздух из коридора.
Уж не знаю, с чем там были эти мятные конфеты, которые забросил себе в хлеборезку Роули целой пригоршней, но ощущение у меня было, что не с мятой, а с героином. Потому что у Роули, прильнувшего ухом к розетке, случился героиновый приход и он, согнувшись, рухнул на колени в припадке беззвучного хохота. Я решил проверить, что же там такого смешного, хотя был совершенно уверен, что Торфинн поймал очередной бзик, бывший не редкостью. Однако оказался приятно удивлен – Роули иногда совершенно нормален и по ту сторону, за стеной, из розетки до меня донеслись звуки странной мелодии, резанувшей слух. Но взглянув на Торфинна, я сразу понял, в чем дело и меня осенило: из обрывка обоев я, воспользовавшись ловкостью рук и липкостью оставшегося клея, смастерил бантик, ловко водрузив его, аки корону, на голову друга и передразнил услышанное:
— …две обычные строчки: ждут его дома всегда – его Папины дочки! — Вдруг осознав, какую чертовскую бредятину я сейчас спародировал, рассмеялся, но после небольшой паузы из-за стены послышался новый голос, мужской, хотя я был в этом не уверен на все сто процентов – слишком уж он был странным: — Натура-а-а-альный блондин, на всю страну такой один!
Я взглянул на Роули. Затем на его бантик. Затем снова на Роули и героиновый приход накрыл уже меня. Я, корчась в муках боли в животе, накрывших меня после безудержного хохота, сипло пробормотал себе под нос, точно уверенный, что Роули все прекрасно расслышал, даже если притворяется, что не знает, в чем вообще дело:
— Натура-а-а-альный блондин, на весь ПС такой один…
Отсмеявшись, я принялся настраивать Роули на продолжение деятельности. Мотивация была одна – оторвем до вечера все обои – Милорд разрешит сходить в магазин за «холодной газировкой» - тоесть пивом, кодовое название которому, как уже стало всем понятно, придумал Торфинн. «Все гениальное просто» – сказал он, после чего поскользнулся на склизком куске обоев и, распластался в луже воды, разлившейся из таза, «конечно» — подтвердил я, опасаясь, что дальнейшие споры лишат меня помощника в ремонте и Роули точно что-нибудь себе сломает или выколет глаз пальцем – мастер на все руки. Хорошо, что глаз у него было значительно меньше, чем пальцев на руках и ногах.
— У нас опять проблемы, Хьюстон, — Я постучал костяшками по лбу Роули, надеясь, что он поймает рабочую волну. К сожалению, на его лице застыла идиотская, ничего не выражающая улыбка, как будто он только что понял, в чем был смысл предыдущих шуток. На самом же деле это был остаточный эффект, во время которого Роули умудрялся получить тот невероятный кайф, который я испытать не мог, даже если бы сел рядом и выдавил из себя такую же идиотскую улыбку: — Здесь просто форменный дурдом, прием? У нас опять проблемы, Хьюстон, мы чебурэки продаем! Поговорим о том, о сём? Тут Торфинн вышел в космос, я скучаю! Прием!
Я сомневался, что это подействует на него, но, как говорится, вдруг? И все же, это наказание мне нравилось – редко когда удавалось провести время с другом, потому что большинство занимала работа и женщина, которая вроде бы была назначена моей женой, но я что-то не помню этого события. Роули тоже. Значит, этого не было, так что буду игнорировать ее присутствие, как и раньше.
Подняв Роули по руки, я усадил его на один из табуретов и, узрев за старым шкафом такой же старый радиоприемник, вытащил его и поставил на стол, стоявший посередине. Собственно, это было единственное место, которое представляло собой в дальнейшем постель, и я уже размышлял о том, как я смогу отвоевать этот пьедестал почета у Роули – два одиноко стоявших в углу матраса ждали нас, едва не похороненные под кучей кусочков треклятых обоев с лошадками. К сожалению, приемник не работал без розетки, и пришлось поставить его на пол, чтобы шнур дотягивался. Подвинуть стол поближе к розетке, разумеется, ни я, ни тем более, вышедший в космос Торфинн не догадались.
— Роули, будь другом, разберись с этой маггловской шайтан-аппаратурой, а то скучно как-то. Не весь же день про тебя песни слушать. — Засмеялся я, складывая табуретки одна на одну и залезая на них со стола, держась при этом за стену. Ненавижу высоту. И, увы, не до конца достаю до потолка. Эх, мне бы ненужные десять сантиметров от головы Роули, он все равно ими не пользуется…