Momento Amore Non Belli |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Momento Amore Non Belli » Прошлое » Из всех родственников моей сестры больше всего мне нравлюсь я
Действующие лица: мистер и мистер Блэк.
Время и место: 1 декабря 1948 года. Дом на Гриммаульд Плэйс, утро.
Кратко: Родственники - это группа лиц, периодически собирающаяся пересчитаться и вкусно покушать по поводу изменения их количества.***
***
Отредактировано Cygnus Black (2015-02-26 06:56:55)
Сигнус Блэк уверенно вышел из зеленого пламени камина в ярко освещенный холл дома Блэков на Гриммаульд Плэйс. Отдал трость, перчатки и цилиндр в руки услужливому эльфу и, с иронией подметив, что его никто не встречает, быстрым шагом направился наверх.
По коридорам гуляет почти зимний сквозняк, и чистое бирюзовое небо за окнами молчит о наступившей сегодня зиме. Невозможно не задержаться и не подметить, как дом и площадь торжественны в своем безмолвии – и конечно, никакого намёка на снег, лишь сверкающий крохотными радугами иней покрывает сухие опавшие листья. Через зачарованные бездушные окна в Министерстве такого никогда не увидишь.
Волшебник встречает знакомые интерьеры с ностальгической полуулыбкой, и на краю сознания мелькает мысль, что в их Англии вообще никогда ничего не меняется. Туманный Альбин навсегда прививает своим жителям аскетичный консерватизм, и когда через век на материке не только забудут деяния Гриндевальда, но уже начнут сомневаться в самом его существовании, в Старой Доброй Англии настоящее имя Темного Лорда всё еще будет на слуху.
Плановые чаепития в гостиной под звуки фортепиано – удел столетних тётушек, поэтому мистер Блэк направляется прямиком в кабинет кузена. Время оговорено заранее, и Сигнус уверен – его уже ждут. К тому же чай не подойдет к их разговору, главной темой которого ни что иное, как экзальтированное предложение его сестры. По мнению Сигнуса, оно зародилось её голове не иначе как от лени выбирать себе супруга как-то подольше и где-то подальше.
Его кузен Орион постоянно в разъездах и по долгу службы нередко привозил редкие артефакты и разные диковинки, да такие, что родственникам и гостям временами казалось, будто они находятся в музее. Привычный с детства декор никак не смущает Сигнуса, если бы не новая скульптура возле самой двери кабинета. Что-то новое, интересное, но явно не для интерьерной эстетики.
Точнее не только для неё одной.
Можно только поражаться, как континентальные мастера артефактов могут спрятать магические свойства в обсидиановой статуе. Стройная девушка на высоком резном постаменте, по виду совсем юная и почти без одежды, если не считать набедренной повязки. Девушка улыбается мечтательной, неземной улыбкой, не обращая на зрителя ни малейшего внимания. Её угольно-чёрные бедра слегка покачиваются под неслышную музыку, а тяжёлый узел черных волос, казалось, готов вот-вот развязаться и упасть на плечи смоляным водопадом. На шее девушки слегка позвякивает в ритме её движений ожерелье из… мелких человеческих черепов.
Сигнус и не заметил бы, сколько простоял, несуразно так пялясь на нечто зачарованное насколько, что можно легко позабыть куда и зачем он шел. Из наваждения его выводит хлопок эльфа за спиной и уведомление, что кузен Орион ожидает в кабинете.
А то я сам не догадался! – раздраженно думает Сигнус, злясь больше на себя и параллельно начиная проклинать бизнес дядюшки. Он резко разворачивается – нет, больше никогда не смотреть на эту дрянь! - делает пару шагов в направлении двери и после формального стука входит в кабинет.
- Здравствуй. – едва заметно хмуря фамильные брови, Сигнус приветствует кузена. - Специально поставил перед кабинетом это пугало?
Отредактировано Cygnus Black (2015-02-14 12:48:36)
. Орион никогда не сознается, но все это до сих пор ему в новинку. Отец с матерью буквально пару месяцев назад съехали из дома на Гриммо, 12, предпочтя суетливому Лондону окрестности Норфолка с морским воздухом, от которого пребывает в непрекращающемся восторге матушка, и просторными залами старинного поместья, которое отец выкупил Мерлин его знает у кого за какие-то гроши. Последний год они провели за реставрацией, и кое-что все еще отваливается в самый неподходящий момент, но в остальном там уже вполне можно жить. И хотя это можно принять за символический уход на пенсию, дела свои отец вовсе не оставил. Просто переложил большую их часть на Ориона.
Орион, подперев голову рукой, с раздражением смотрит на кипу бумаг на столе. Все это — ровно разрезанные куски пергамента, пока еще пустые. К сожалению. Заглянувший ни свет ни заря отец обрадовал новым чрезвычайно важным поручением, суть которого сводилась к тому, что Арктурус устал писать договора самостоятельно, поэтому сия ответственная миссия — эта драклова скукотища — торжественно возлагается на Ориона. Всю подоплеку этого последний понимает прекрасно: необходимо, чтобы договора были написаны или отцовской, или его собственной рукой — это служит гарантией клиентам, и подготовить их стоит сейчас, потому что с началом года будет много других, более важных дел. Орион тяжко вздыхает. Кабинет поглощает его вздох мгновенно, и тишина повисает тяжелыми полотнами.
Приступим.
Ровные строчки ложатся на пергамент достаточно быстро, текст стандартного договора купли-продажи Орион помнит наизусть еще с младых ногтей. Он оставляет место для описания товара, его свойств и не подлежащих реставрации изъянов, двигается дальше. Занятие достаточно скучное, но в ожидании визитера самое оно. Поддавшись пижонскому порыву, Орион щедро украшает буквы вензелями, но уже на втором договоре проклинает себя: теперь их придется повторять в точности на всей пачке. Так вот о чем упоминал отец, когда смотрел на него смеющимися глазами и просил не увлекаться.
В ответ на хлопок в комнате Орион даже не отрывает глаз от пергамента:
— Да-да, знаю. Пусть проходит, — он раздраженно машет рукой в сторону эльфа.
Тот исчезает с тем же хлопком, и Орион успевает заполнить еще пару страниц, прежде чем раздается стук в дверь — кабинет съедает и его — и слышатся знакомые шаги Сигнуса. Орион доводит последние вензеля в слове «обязанности» и какое-то время наблюдает за тем, как подсыхают чернила, не поднимая головы.
— Не обижай даму, Сигнус, — Орион усмехается уголком рта. — Она может оказаться мстительной, — он откладывает перо, довольный результатом, и поднимается из-за стола, чтобы пожать кузену руку. — Богини самоубийств и жертвоприношений любят, когда с ними обходятся почтительно. Я бы предложил тебе виски, но полдесятого утра для виски слишком рано. Завтрак?
Орион так и усмехается уголками рта, еще не зная толком, но догадываясь, зачем школьный друг и родственник пожаловал в дом на площади Гриммо, 12. Положение дел, надо признать, весьма щекотливое, но как бы ему ни хотелось избежать этого разговора вовсе, было бы глупо полагать, что это в самом деле возможно. Однако пока что все, что от него требуется, это сыграть роль гостеприимного друга — а тут и играть-то особо не нужно. Орион облокачивается о свой стол, загораживая кипу пустого пергамента спиной.
— Или можем перейти сразу к делу, раз уж мы уже в моем кабинете. Не покушать же ты ко мне пришел.
- Не страшно, дамы меня обычно любят. Они поймут и простят. – напускная беззаботная улыбка плечистого девятнадцатилетнего Блэка легко встречает предостережение кузена, и рука крепко отвечает на приветствие. Но если присмотреться, в глазах можно разглядеть некое скрытое беспокойство, вызванное артефактом: странно и опасно хранить такие вещи дома. Удивительно, как за опытом порой скрываются совершенно непонятные действия. Но его многоуважаемому дядюшке Арктурусу, специалисту по артефактам, куда виднее.
- Благодарю, я ел. А пил вчера, о чём, кстати, сильно жалею, поэтому кофе. Только чёрный кофе.
Если быть откровенным, то Сигнус даже не помнит, что именно ел с утра, ведь после возвращения в Англию, он еще не потерял континентальную институтскую привычку таскать куски на ходу, забывая про нормальный завтрак. И как бы не настаивали леди рода Блэк, каждое утро, едва проснувшись, старший из сыновей Ирмы быстро ощущал внутренний призыв к активной деятельности и убегал из Поместья.
- Работаешь. – утвердительный взгляд на пергаменты с вензелями. Декор - это что-то новенькое, но удивляет не сильно, ведь желания показать себя кузену всегда было не занимать. - Наверное, клиенты стоят таких кропотливых трудов.
С какими бы опасными артефактами ни связывался дядюшка мистер Арктурус Блэк, его осторожность и умение распознавать скрытые желания покупателей вовлекала семейный бизнесс в тотальный успех. Что же на деле - он наверняка хотел взрастить в сыне подобие себя: проходить по острой струне, как по широкому мосту, с полным осознанием того, что для него это действительно мост, в то время как конкуренты незамедлительно упадут в пропасть. Сигнус всегда удивлялся, как сильно кузен похож на своего отца, и в то же время отличался. Особенно сейчас, с этими модными кудрями и с задумчивым взглядом голубых глаз.
Хм, а это что-то новое…
Откуда это взгляд? О ком ты по-настоящему думаешь, старательно разукрашивая вензелями свои пергаманты?
Орион еще с Хогвартса казался Сигнусу немного утонченным, немного томным, немного "украшательным" и романтичным. А что самое забавное, что ведьмы… Ведьмы на это сильно велись! И даже старшая сестра, с виду вполне нормальная и без рюшечных закидонов сезонной дебютантки, к сожалению, не оказалась исключением.
- Орион, ты догадываешься, зачем я пришел...
Несмотря на их почти одинаковый возраст, Сигнус ростом был пониже Ориона, но, волею судьбы, вырос пошире в плечах и в целом немного массивней - сказывалось родство с Крэббами. В 1948 году Сигнус Блэк ещё холост, очень молод, амбициозен и сам иногда думает вовсе той головой, которая сверху на плечах. Но чтобы так же думал его сверхумный во все времена кузен по отношению к его родной сестре Вальбурге вообще никак не укладывается в голове. К их общей сестре, если на то пошло! Да только от одной этой мысли у Сигнуса к горлу подступает неприятный комок.
- Откажись от Её предложения.
Отредактировано Cygnus Black (2015-02-27 11:28:13)
. Сигнус ведет себя беззаботно, но умудренный годами общения Орион все-таки подмечает, что его комментарий не оставил друга таким уж равнодушным. На самом деле, он практически уверен, что ничего тому за его слова не будет. Статуя, конечно, обладает магическими свойствами, но совершенно иного характера. Да и к тому же для их пробуждения должна стоять в определенном месте в доме, и это место — совершенно точно не напротив кабинета на Гриммо, 12. Где-то в шкафчиках стола у Ориона лежит документация на красотку, он праздно думает о том, чтобы успокоить кузена, а потом решает, что это подождет. До неопределенного «потом».
Орион щелкает пальцами, и появившийся домовик молча выслушивает заказ Сигнуса, прежде чем исчезнуть. Сам Орион уже завтракал — еще когда заглядывал отец, которому мать строго-настрого велела проследить, чтобы сын поел нормально «для разнообразия». Сложно сказать, какого матушка мнения о холостой жизни Ориона, но, видимо, не самого лучшего. Или под старость лет у нее обострилась нужда кормить всех родственников. Что значит, что ей нужны внуки. И отцу нужны внуки. А Ориону — дети. Наследники.
Он оглядывается на бумаги на столе и фыркает.
— Приходится держать марку, — его голос звучит расслабленно. — Еще не все отцовские клиенты привыкли, что большую часть дел теперь веду я.
В сущности, это не проблема. Возможно, это было бы проблемой, если бы на месте Ориона был кто-то другой, но он всю свою подростковую жизнь доказывал отцу, что удовлетворяет его пожеланиям — и более чем! — поэтому для него не составляет труда доказать то же самое кучке старых коллекционеров. Уже сразу после Хогвартса он смекнул, что для этого порой достаточно перенять привычки и повадки отца. Тот же взгляд, те же жесты, та же манера говорить. Но все это — совершенно не то, что пришел обсудить Сигнус, и Орион терпеливо ждет роковой фразы. Какой-нибудь. Он пока не знает, какой именно.
И вот — звучит.
Орион складывает руки на груди и немного наклоняет голову, ожидая конца фразы и глядя на кузена исподлобья. К счастью или нет, Сигнуса слегка прерывает домовик с подносом с кофе и печеньем, который тот опускает на столик около пары кресел сбоку от массивного рабочего стола и тут же исчезает обратно. Орион не уделяет ему ни капли внимания. Он судорожно продумывает, как ответить кузену, когда тот все-таки договорит.
— Ага, — кивает самому себе Орион. Выдерживает полминуты молчания. Затем: — Потому что я весь такой неопределенный? — накручивая прядь волос из хвоста на палец, насмешливо тянет он, но в его взгляде нет ни капли юмора. — Сегодня хочу, завтра не хочу, а послезавтра захочу вновь? Кофе пей, а то остынет.
Орион поправляет хвост, туже затягивая ленту, а потом прячет руки в карманы брюк. В общем-то, чего-то такого стоило ждать с самого начала. Именно поэтому он ни словом ни обмолвился Сигнусу о помолвке, хотя тот его хороший друг. По себе зная это жгучее чувство, когда сестра выбирает не совсем того избранника, которого хотелось бы, Орион, наверное, может понять, почему кузен пошел вот так напролом. Что, впрочем, совершенно не обязывает его соглашаться и что-либо менять. Он и так достаточно долго обдумывал свое согласие пойти ва-банк. И уже давно научился не отступать от принятых решений без веской причины.
— Я так понимаю, с Вальбургой ты уже пытался разговаривать? Или пошел сразу ко мне? — без тени неловкости продолжает Орион, усмехаясь уголками губ. — Еще слишком рано для дуэли. Но если хочешь подраться со мной, то давай не в кабинете. Мои запасы пергамента не бесконечны, а договора надо дописать до двух часов дня. И не приведи Мерлин разобьем статую в коридоре — тогда не будет ни помолвки, ни свадьбы, ничего. Отец сошлет меня на острова Королевы Шарлотты, а тебя еще куда, — Орион делает неопределенный жест рукой. — В Гондурас. Порт-Эгмонт. Да мало ли колоний.
Орион прекрасно понимает, что пытается превратить все в фарс и шутку, но не может удержаться. Конфронтации с кузеном — определенно не самое его любимое занятие. Особенно если дело касается Вальбурги.
- Уж не сомневайся, Орион, как только я найду более конкретную причину для дуэли – вызову обязательно! А то ты тут совсем одряхлеешь среди своих бумажиц, чернил и странных вещичек. – смеется Блэк, а потом делает на поднос наигранно-восторженные глаза и восклицает. – А вот и мои крекеры!
Как оказался в объятиях кабинетного кресла он и сам не заметил, но, впрочем, ни ароматный кофе, ни соленые печеньки и ни кресло всеми своими стараниями никак не в силах ослабить его намерения отговорить Ориона от бездумной и рискованной – и это, конечно же, только взгляд со стороны! – идеи женитьбы. Даже если не брать во внимание, что слово “любовница” корнями происходит от слова “любовь”, то “жена” – однозначно от “унижение”, то в случае с Вальбургой это будет пожизненное Унижение разрушительных масштабов. Как она назвала одного из сватающихся ей кандидатов ? Не старым ли боровом, имеющим больше шансов переломиться пополам, чем исполнить супружеский долг? Или же бездушным инфери, случайно или зовом тёмной магии оказавшийся у порога их дома?
Сигнус более чем уверен, что сестра сделала предложение шутя, играючи и смеясь, наотмашь срубая с плеча важные слова предложения руки и сердца. И наверняка только из оборонительных побуждений - лишь бы от неё отстали родственники со своими советами и неинтересные женихи, которым хватило наглости подумать о браке с Вальбургой Блэк.
- Да, я говорил с ней. И, как можно догадаться, недолго и безрезультатно. И знаешь к какому выводу пришел? – глоток кофе. Хорош, очень хорош. - Что ты просто не знаешь всей ситуации изнутри. Не видишь предпосылок и не в курсе о них толком ничего. Сколько, например, к ней сватались и скольким она отказала, а скольким вообще ничего не сказала, оставив кандидатов в ожидании, а меня с родителями - в дурацком положении? Да она просто дурит тебя! Это что так незаметно? А ты, видимо, не хочешь этого замечать!
Если по существу, и сам Сигнус пока не верил, что его шикарная сестра сама, без Амортенции или не под действием проклятья Империус, захотела в мужья своего младшего кузена в ситуации, когда вокруг нее ходили такие волшебники. С опытом, с положением, с деньгами. Но последние два факта – это, конечно же, не в сравнении с Блэками. По мнению Сигнуса у его кузена был всего один перевес – как раз в фамилии, но всё это предназначалось для других волшебниц, не для их сестры. Но эта экзальтированная ведьма с какого-то волшебного перепугу тоже сочла это решающим для себя!
- Она дурит тебя! В надежде насолить! Матери и отцу, а в большинстве своем – мне, ведь я сделал многое, чтобы она стала чье-нибудь миссис. И своим финтом она лишь говорит мне, что усердия мои отправляет дальше, чем к маггловской бабушке. Ты – лишь жертва в этой ситуации, Орион. Вальбурге нужен лишь эффектный жест, а не ты.
Кузен не внимает, упрямец. Ну одна порода.
О, эта поза закрытости!
И ведь никакие деньги семьи и слияние капитала двух ветвей Древнего и Благородного рода не сравнятся с той опасностью и проблемами, которые могут последовать в будущем.
- И ты такой неопределенный, что мне кажется тебя словно заколдовали, и ты, словно добыча перед змеей, замер не можешь отвести от неё взгляд.
От Вальбурги? Или от змеи? А пусть догадается сам.
Конечно же, ни о какой помолвке Блэки из второй ветви рода еще не ведали. Знали о разговорах, о предложении, а также то, что оно сильно “простаивает” и странно выглядит в глазах всего чистокровного сообщества. Поэтому по многозначительному пыхтению родителей за спиной было ясно, что если не Сигнус сегодня, то в ближайшие дни на Гриммо плейс заявится чета старших Блэков. Но разговаривать они будут отнюдь не с Орионом.
- Ты, случаем, ничего не пил у Вэлл?
Отредактировано Cygnus Black (2015-03-11 11:24:28)
. Сигнус вдруг смеется, и шутка в самом деле превращается в таковую. Орион качает головой, тоже тихо смеясь себе под нос. Последняя его дуэль была давно и неправда, и уже тогда это ему совершенно не понравилось, а сейчас он тем более не горит желанием заниматься подобными упражнениями. Пока кузен отвлекается на крекеры, у Ориона есть время собраться с мыслями. Он не покидает своего поста у стола: так и стоит, облокотившись о него, с руками в карманах брюк — знакомая еще с Хогвартса расслабленная поза.
Орион внимательно наблюдает за Сигнусом, который, видимо, держит его за полного, совершенного, абсолютно непроходимого идиота. Иного объяснения его словам Орион, при всем своем желании, не находит. Посмотрите же на эту коварную искусительницу — Вальбургу Блэк! Совращает и дурит юнца и, верно, круглого дурака Ориона Блэка! Ему приходится прикладывать усилия, чтобы оставаться спокойным, хотя его гордость чувствует себя ущемленной, как никогда. Кузен считает, что женщина, пусть даже и Вальбурга, но женщина — женщина! — может обвести его вокруг пальца так легко и непринужденно, что он падет к ее ногам без лишних размышлений.
— Сигнус, — пытается вставить слово Орион, но кузен уже разогнался, поэтому приходится замолчать и дослушать.
В какой-то момент времени он не удерживается и качает головой, закрывая лицо рукой в жесте великой скорби по своей почившей гордости, столь виртуозно растоптанной словами Сигнуса. Кузен зовет его «жертвой». Жертвой! Орион тихо смеется, проводит рукой по лицу и смотрит на Сигнуса если не как на идиота, то как на кого-то, кто очень хочет им показаться. Но вот тирада кузена подходит к концу, и после его последнего вопроса Орион выжидает еще пару мгновений, прежде чем ответить.
— Давно мне не приходилось выслушивать кого-то, кто столь высокого обо мне мнения, — его голос так и сочится насмешливостью. — Кто бы мог подумать, что из всего моего окружения к таким невероятным выводам придешь именно ты, Сигнус — ты, который провел со мной все школьные годы и вроде бы должен знать меня как облупленного. Увы.
Орион театрально вздыхает и отнимает руку от лица, чтобы вновь принять свою расслабленную позу и вернуть спокойствие. Кузен явно пытается действовать из лучших побуждений — в чью именно пользу, Орион не знает, но это и неважно — и ругаться с ним будет как минимум глупо и недальновидно. Учитывая, что после свадьбы он будет Ориону еще и шурином.
— Нет, я ничего не пил у твоей сестры, — уже гораздо более спокойно продолжает Орион, явно взявший себя в руки. — Если ты думаешь, что я бесконечно влюблен в Вальбургу, — он смотрит Сигнусу прямо в лицо, улыбается холодной, деловой улыбкой и не заканчивает фразу. Если уж на то пошло, Вальбурга не в его вкусе. — Если Вальбурге нужен эффектный жест, чтобы поставить всех, кто пытается распоряжаться ее судьбой, на место, я готов позволить ей это представление. Женщины любят небольшие шалости, не так ли? Так пусть шалит. Пусть делает, что ей угодно — до тех пор, пока поддерживает свою часть сделки.
Орион вдруг выпрямляется в полный рост, переставая облокачиваться о стол, и на мгновение чувствует себя чересчур похожим на отца в этом жесте, в этой позе. Ему жаль развеивать заблуждение Сигнуса касательно его глубокой и бескорыстной любви к Вальбурге, но чего нет — того нет, и смысла скрывать это Орион не видит. Он не влюблен в кузину, его сердце не трепещет при ее приближении, но он наблюдает за ней уже много месяцев — с того момента, когда она пришла к нему со своим предложением. И ему нравится то, что он видит.
— Я не стал бы рисковать, если бы не был уверен в успехе затеи. Если бы я не знал, что она станет достойной женой, а не просто украшением дома, к которому я буду подводить партнеров отца и говорить: «Ах, посмотрите, не правда ли у нее чудесного цвета глаза, а теперь пойдемте посмотрим на вон ту вазу», — Орион фыркает. — Мне не нужна показуха. И я, верно, совсем не такой романтик, как ты пытаешься мне доказать.
…Мерлин помоги,
На моей пути,
Отличить успех от пораженья…
- В том-то и дело, Орион, что уж я-то от тебя такого не ожидал. Нет, у меня есть на уме некоторые предпосылки твоего решения, но неужели ты сам не видишь, что ваше с Вэлл родство не такое уж и дальнее и как вы сильно рискуете? – и Сигнус, в последнем глотке ароматного напитка и предсмертном хрусте последнего крекера, едва слышно бурчит в чашку. – И да, я вовсе не узнаю тебя.
Разумеется, это было всего лишь началом, своеобразным введением, на которое Сигнус даже рад услышать отрицательный ответ, подкрепленный яркими многозначительными жестами. Не влюблен, не обманут, не романтик – кузен держит фамильную марку. Аплодисменты.
Блэк пока остается в своем кресле, вертит в руках чашку – слушает, - но всем видом показывает, что только он, и никто кроме него, видит здесь риски, сокрушающие все идеальные планы дражайшей сестры.
- Шалости, говоришь? – он вдруг встает, будто подхлещенный этим неуместным упоминанием. Шалости позволительны детям, шалости не ставят на корну всё, чем располагаешь, за шалости не надо расплачиваться днями, месяцами, годами страданий.
Сигнус раздраженно хмурится, и в льдистых глазах едва ли не отражается жрущее его естество непонимание. Он делает пару шагов вперед, к столу, и разворачивается к кузену. Тон его нисколько не повышен, даже наоборот. Они же не дети.
- Успех затеи? - и тут наступает очередь Сигнуса смеяться. Недолго - ведь нечему, ведь аргументы кузена едва ли можно назвать таковыми. Моргана девственница, да это же просто демонстрация подросткового непринятия разумного и тотальная упёртость в дикой, бесшабашной и опасной авантюре. Безупречной, конечно же, как и всё у Блэков, и, как и всё у них - безмерно опасной.
- Рождение дефектных детей, рождение сквибов – это успех затеи? Сломанная жизнь Вальбурги - успех затеи? Вырождение Старшей ветви Блэков - успех затеи? Прошу, кузен, подумай, - Сигнус делает многозначительную паузу, - всё ли это стоит того, чтобы жена обладала какими-нибудь достоинствами получше красивых глаз?
Взгляд внимателен, лёгкое напряжение в позе выдают его внутреннее волнение, когда он начинает…
- Не знаю как ты, Орион, но я лично помню... Помню о Мариусе. – едва удерживается, чтобы не назвать того дядюшкой - не положено ведь - засмеют! - Как и рассказы, что леди Виолетта скрывала от семьи отсутствие у него стихийной магии, как все примерно ждали 11 лет и как незаметно его потом убрали. Поднимется ли у тебя рука, чтобы выжечь собственного сына из семейного Древа, если он не будет обладать магическими способностями по причине вашего “успешного” близкородственного брака? Неужели тебе нужна такая жизнь?
Если кузен и идиот натуральный, но явно не мазохист. По крайней мере, не похож.
Да, Сигнус привык иронизировать… даже про себя. Иногда он думает, что когда-нибудь точно захлебнётся в своей внутренней желчи.
Но только иногда.
- Да, ты вовсе не влюблен. Любовь, Орион, – это когда ты хочешь дать всё волшебнице, а страсть – страсть, дорогой кузен, это когда хочешь только брать.
Какая никакая, но все же причина для брака, а для молодого чистокровного волшебника, привыкшего к общему расположение мира и вседозволенности – так вполне. Особенно когда причина сама предлагает себя.
- А результатом... результатом будет сломленная жизнь нашей сестры, твоё разочарование в браке и вырождение семьи.
Сигнус видел таких волшебников, каким старается быть или действительно является его дражайший кузен: они не воспринимают ведьму всерьёз, пока не создаётся угроза, что она может уйти. Вот тогда они вскидываются, и в уязвлённой своей гордости не успокаиваются, пока не удостоверятся, что она снова принадлежит им – теперь уже окончательно и бесповоротно.
. Орион остается стоять. Такую же позу он принимает при важных переговорах: плечи расправлены, спина прямая, но без натяга, все слегка расслабленно, как будто небрежно. Насмешливая улыбка тянет за самые уголки его губ: он готов к атаке. Видит Мерлин, они много обсуждали этот вопрос с Вальбургой. Он много думал и сам. Где-то в закромах фамильного дома даже есть свиток, в котором по колонкам расписаны плюсы и минусы. О, Орион подошел к вопросу брака очень ответственно. Так же ответственно, как и к любой другой сделке.
Когда Сигнус вдруг резко поднимается с места, Орион ничем не выказывает своего удивления. Только думает, что, видимо, все-таки задел какую-то струну в душе кузена и сейчас получит в ответ по своим. Но его уверенность непоколебима: на всякий аргумент кузена он найдет контр-аргумент. А если вдруг не найдет, то что заставит его обратить внимание на чужие слова? Право, в нем достаточно своеволия, а у Вальбурги так вообще хоть отбавляй.
Дефектные дети? Сквибы? Вырождение ветви? Сломанная жизнь Вальбурги? Орион вскидывает брови и опускает взгляд в пол — не в знак поражения, но потому что устает наблюдать за напряженным Сигнусом. Напоминание о Мариусе заставляет его слегка поморщиться: вот ведь неприятная история. Но меж тем, это вкладывает ему в руки новые карты, и когда кузен замолкает, Орион вскидывает взгляд обратно, словно оружие. Холодный, чистый взгляд ясных голубых глаз.
— И как давно ты стал подрабатывать гадалкой, Сигнус? — спокойно спрашивает он. Молчит. Облокачивается обратно о стол, сует руки обратно в карманы. — Я подумал. Мы троюродные брат и сестра, даже не двоюродные и уж тем более не родные. Поэтому близкородственность нашего брака, о которой ты заливаешься мне певчьей птицей, имеет определенную градацию, — Орион склоняет голову к плечу, чуть хмурит брови, словно пытается припомнить что-то: — А вот леди Виолетта, помнится мне, была никак не связана с нашей семьей — чистый брак, близкородственностью и не пахло. Блэк и Булстроуд. И тем не менее — Мариус. Сквиб. Чем я рискую, Сигнус, позволь спросить еще раз? Поясни. Мне кажется, я тебя не совсем понял. Эту занятную аллюзию, что ты провел мне только что. Не совсем понял.
Орион замолкает, и его выражение лица становится нечитаемым, совсем как у отца. Он думает о словах про любовь и страсть — казалось бы, из всего сказанного не это должно было зацепить его, но именно это зацепило. Сигнус хочет для сестры брака по любви? Как... романтично. И глупо. Орион молчит недолго.
— Скажи мне, — говорит тихо, — хочет ли Вальбурга, чтобы ей дали всё? Или этого хочешь ты? — Орион чувствует себя странно, отстраненно. — И если ты найдешь того, кто захочет дать ей все — сможет ли он с нею совладать? Ты знаешь свою сестру лучше меня. Назови же мне имя того счастливчика, кто сможет — у которого хватит выдержки и силы, и ума — дать ей быть женщиной. И кому она позволит.
Допустим, он не влюблен. Да только восхищение в его голосе — словно предвкушение того, что однажды, может быть, произойдет. Орион не просто так наблюдал за Вальбургой. Его спокойный оценивающий взгляд скользил не по ее платью и не по ее лицу, он пытался проникнуть к ней в душу, увидеть, зачем ей это, что такого она видит в нем, чего не видит порой даже он сам. Может быть, дело в том, что ни в одном из танцев он не позволял ей вести?
- Подрабатывал бы гадалкой - не пришел бы, ведь увидел бы в своем хрустальном шаре, что ты уже всё для себя решил. Для себя и для Вэллы.
Нежное детское прозвище легко слетает с его губ, намекая, что для него сестра всегда будет кем-то большим, чем та, которую осмотрели, записали, взвесили на весах расчета, разумности, спроса и предложения. Отмерили по параметрам и записали в каталог для дальнейшего исследования.
Но если Вальбурга и хочет рискнуть головой, стоя над бездной фамильных рисков и казусов, но от Ориона подобных желаний Сигнус никак ожидал.
- Ты рискуешь судьбами своих детей, Орион, потому что уже они будут постигать последствия не сильно, но все же близкородственного брака от своих родителей. И на как уже тогда искать партию для них? Пойдут слухи о наследственных скрытых, врожденных аномалиях. А если не будет выхода, и им придется связать свою жизнь браками с другими троюродными кузинами - что будет тогда? Какие неведомые чудеса инбридинга откроются им на этом пути? Неужели в дома на Гриммо принят негласный принцип, что после вас - хоть потоп? Я в это просто не верю.
Общеизвестно, что один измененный ген еще никак себя не проявляет, его носитель и сам остается здоровым, и его ребенку тоже не угрожает наследственное заболевание, но если по воле случая супругами станут два носителя подобных одинаково измененных генов, возникает ситуация, опасная для потомства. Правда, даже в таком браке развитие наследственного заболевания не обязательно. Но риск, увы, все же есть. Сигнус ровно встретил отрешенный взгляд кузена, не собираясь читать лекции, по зубам которые были разве что главному Целителю Святого Мунго. Орион сам догадается, не дурак. Вот и карты отбиты.
Расслышав последний вопрос, Сигнус вдруг вздохнул и задумчиво произнес.
- Не скрою, я предпочел бы рядом с сестрой кого-нибудь более опытного. Фон Дорна, к примеру… Счастливчик или нет, но выдержки бы хватило.
Такое вот обычное желание у Сигнуса, обычное для тех, у кого в груди сердце, а не камень. К слову, континентальная фамилия фон Дорн была очень знакома английской аристократии. С представителем этой семьи Сигнусу приходилось не раз встречаться во время недавних странствий по Европе, в конце концов, фон Дорн был не меньше, чем одним из негласных лидеров гриндевальдовского сопротивления в тех странах, где это сопротивление было сильнее всего. И, к тому же, занимал очень высокий пост в правительстве и был интересным собеседником, сильным волшебником – в целом, человеком, не привыкшим сдаваться. Ничего удивительного в том, что он не продешевил и выбрал для своих политических и личных планов представительницу Древнейшего и Благороднейшего рода.
Удивительно, что не довел дело до конца.
- Какие высокие слова, Орион. И что же в твоем понимании - быть женщиной? Сидеть в этом доме, заставленном игрушками для взрослых; в доме посередине маггловского Лондона? Разве это нужно женщине? - не иметь возможности открыть дверь собственного жилища на улицу, накладывать кучу заклинаний на эту груду камней и при этом еще платить кучу налогов Министерству для содержания целой армии Обливиаторов? Нет, правда. Это нормальная жизнь для чистокровной ведьмы? Я еще не беру во внимание, что этот Дом словно один сплошной кабинет… И как только тут эльфы завелись?
Сигнус вдруг снова взял чашку и в пару пассов наколдовал себе воды.
- Знаешь, баба есть баба - всё ей забава! – со снисходительной улыбкой сказал он старое как мир утверждение. - Плюнь, и забудь её… Позволь мне увести сестру на континент, где я займусь её судьбой.
.
«Вэлла». Вот и все их отличие. Орион думает об этом отрешенно, продолжая внимательно слушать кузена. Вэлла. Верно, Сигнус живет не в настоящем времени, если зовет эту женщину, если зовет Вальбургу — Вэллой. Верно, Сигнус застрял где-то в детстве, где Вэлле еще, быть может, требовалась братская поддержка и защита, хотя с чего бы это, она ведь старше. Вэлла. Орион едва слышно фыркает себе под нос. Ему нравится имя Вальбурги. Полное.
— Бери выше, кузен, — холодно улыбается он в ответ, — после нас — чистейшая кровь. Потоп, судя по всему, случится при нас, равно как и пожар, и чума, и все четыре всадника Апокалипсиса во вполне знакомых тебе обличьях. И каждому из них, включая моего отца, я отвечу то же самое, что и тебе сейчас.
Орион, откровенно говоря, страшится явления Арктуруса, если тот решит завести подобный разговор. Хотя, с него станется не удостаивать отпрыска беседами о необдуманности его решений и тихо уладить все поверху, между собой. Уж с Поллуксом-то они общий язык давно нашли. Орион бы посмотрел на их попытки переубедить Вальбургу. Сколь тяжелую артиллерию придется применить для этого? Империо? Или сразу Смертельное? Уж в одном он уверен точно: даже если бы он попробовал не согласиться, Вальбурга бы все равно нашла способ изменить его решение.
А если б хотела за фон Дорна — давно бы вышла.
Орион лишь насмешливо улыбается в ответ на упоминание иностранца. Породист, именит, силен — здесь ему возразить нечего. Но, видимо, возражения были у Вальбурги, и он не хочет ввязываться в это. Орион за последние несколько месяцев уже успел понять, что спорить с Вальбургой Блэк в лоб — занятие крайне энергозатратное и чудовищно малоэффективное. Сигнус сам сказал, что уже пытался это сделать. Потерпел крах. И пришел сюда.
— Безусловно, выдержки хватило бы. Особенно учитывая, что Вальбурга послала его к драклам. Возможно, несколько раз. А он выдержал. Мне очень жаль, — ему вовсе не жаль.
Его вдруг поглощает гордость с приятным оттенком самолюбования.
Орион слушает Сигнуса спокойно, не прерывая, хотя хочется — и даже несколько раз. Хочется спросить, отчего кузен так слеп к желаниям своей сестры, пусть даже отчасти сумасшедшим. Хочется спросить, готов ли кузен рискнуть и увезти Вальбургу куда-то против ее воли, и знает ли он, в какой ад превратится его жизнь после подобной выходки. Орион даже не будет пробовать ее возвращать. Она вернется на родную землю, к своим решениям сама. Положив всех ровными рядами по ту и эту сторону Ла-Манша.
— Знаток нормальной жизни чистокровных волшебниц, вершитель женских судеб, мистер Сигнус Блэк, дамы и господа, — серьезно объявляет Орион, словно бы кабинет полон публики, а не свитков, книг и артефактов. Обводит кабинет взглядом, выдерживая паузу для несуществующих оваций, и холодно смотрит на кузена. — Я считаю, что быть женщиной значит иметь право выбора. Особенно если это женщина, которая сделает все по-своему, дай ты ей это право или нет, — он прищуривается: — Я не могу дать тебе увезти ее на континент, она не моя вещь. И не твоя, если уж на то пошло. Но если ты хочешь убедиться в обратном лично, я не стану тебя останавливать. В конце концов, лучше всего люди учатся на собственных ошибках. Это не слишком умно, зато чрезвычайно действенно.
Это вызов. В буквальном переводе: «Валяй, кузен». Валяй. Увози. Уговорами, силой увози. Удерживай там. Пусть сидит в доме на другом берегу, потому что момент, когда Вальбурга ступит за порог, будет последним, когда ты ее увидишь. Орион не говорит этого вслух. Зачем? Если Сигнус ему не верит, пусть делает, как хочет. Орион не собирается никого останавливать. Но и себя остановить не даст.
- Что за высокий чин, я, признаюсь, безмерно рад! Рискующий всем наследник старшей ветви Блэков берет в законные супруги мою сестру и посвящает меня в знатоки! Наконец-то заживу по-человечески. - недовольно надувшись от язвительной досады и всплеснув руками, Сигнус пристально смотрит на Ориона. Подсознательно он уже и сам понимает, что еще немного и идейки предупреждать кузена о возможных граблях навсегда покинут его голову. К сожалению, конечно же. И почему в жизни так часто приходится употреблять это слово?
Нет, в этих доводах о наследии будущих детей есть что-то ненормальное, что-то скрытое под фамильным воспитанием. Племяннички же будут Блэками вдвойне. Уж не этого ли надо сестре? Подобная амбициозная придурь никогда бы не закралась в сознание Сигнуса, как бы ни хорошая была уже сестра Ориона – Лукреция. Совершенно не так хороша, чтоб просто взять и рискнуть, взять и жениться на ней, польстившись на характер и какие-то не очень безупречные, туманные перспективы.
- Помяни мои слова - с Вальбургой ты будешь пахать, как проклятый, засиживаться с этими твоими бумажицами, света белого не видеть, не замечать ни её, ни жизни с ней, ни жизни собственных детей, – Сигнус несколько устало начал последний из своих доводов, что, впрочем, не помешало ему добавить, - ни собственных рогов, когда сам же вырастишь их! И вспомнишь о том, как сам, здесь и сейчас, говорил мне об ошибках.
Едва слышно трескается сильно сжатый, но уже пустой стакан. К низзлу все, для этого есть Reparo.
А для них?
- Не на ту даму ты поставил, Орион! – категорически обобщает Сигнус и будто бы намекает на то, что и дама возможно ставит не на того валета. Да, пока ещё не на короля. Однако по тону это было сказано так, будто бы мистер Блэк выплюнул одно конкретное слово, характеризующие умственные способности кузена. Дружба с головой была не всегда частой и не всегда сильной стороной семейства Блэк - даже когда она не украшала этих волшебников, Древние и Благородные ставили на карту массу других, врожденных талантов. К примеру, действовать спонтанно, под плетью личного интереса, ярко, быстро запутываясь в паутины заговоров, интриг и собственных желаний, поскольку это не только интересно, но и элементарно намного приятней.
Вызов принят, Сигнус вздыхает и ставит на стол треснувший стакан, ведь еще немного и их беседа пойдет на следующий круг, но мелодия у неё будет совершенно такая же. Поэтому приглашение на охоту слетает с его языка в примирительном сочетании с прощанием.
- Кстати, не опаздывай на следующей неделе – нам с отцом выставили очень хорошего зверя вблизи поместья Блэк-холл. Хоть постреляем, выпустим пар. До встречи, Орион.
С этими словами Сигнус покидает угрюмую обитель своего кузена.
Мало ли что случается порой, на охотах: и случаи несчастные, и много всего.
Но обычно там весело.
Отредактировано Cygnus Black (2015-11-08 16:57:29)
.
Их крайне занимательная беседа угасает мучительно, словно зверь, попавший под заклятие в недобрый час. Орион наблюдает за ней с равнодушием не самого ярого любителя охоты, скорее просто из чувства долга. Не может же он аппарировать отсюда, оставив кузена в гордом одиночестве. Вместо этого Орион слушает последний его аргумент: о том, что он будет пахать как проклятый.
Это вызывает у него лишь усмешку. Удивил, кузен. То, что ему предстоит пахать как проклятому, для Ориона не секрет, но вовсе не оттого, что он возьмет в жены Вальбургу. Вальбурга, наоборот, скорее разбавит его порой весьма серые рабочие будни своими скандалами, мнениями и прочими прелестями супружеской жизни. С какой-нибудь блеклой дамой ему быстро наскучит. С Вальбургой же не будет ни минуты на тоску и прокрастинацию. А работать — работать придется тяжко и много в любом случае. Таким его воспитал Арктурус, и Орион готов на все, чтобы доказать ему, что достоин такого воспитания.
— Рога бывают у святых семьянинов, — задумчиво бросает Орион скорее сам себе, чем Сигнусу. — И у маггловских чертей.
Кто именно из них он — время покажет. К святым семьянинам ему пока что причислять себя рано, к маггловским чертям — не слишком статусно. До дьявола ему еще расти и расти. Орион морщится, глядя на то, как Сигнус опускает на столик треснувший бокал, и ничего не говорит. Он уже сделал свой выбор. В отличие от многих, Орион всегда считал, что любой расклад сможет повернуть в свою сторону. Даже если дама не та, даже если дети не те, даже если все будет не то — он устроит все надлежащим образом.
Тем паче, что дама — та.
— До встречи, Сигнус, — спокойно прощается он с кузеном, будто и не было их утомительного разговора.
Будто все слова Сигнуса канули в Лету столь же быстро, сколь покинули его рот. Они оба остаются при своем мнении, и Орион уверен, они оба это знают. Сигнус не получил того, чего хотел, от Вальбурги, не получил и от Ориона. К кому он пойдет следующим, если пойдет? Орион пытается просчитать стратегию кузена, затем бросает эту затею. Вызывает домового эльфа щелчком пальцев, небрежно машет рукой в сторону треснувшего стакана. Вряд ли кузен пойдет так далеко. Несподручно ему будет рушить их дружбу. Да и отношения с сестрой — тоже. А значит, можно не волноваться ни о сегодняшнем разговоре, ни о треснувшем стакане, ни о том, будет ли свадьба или нет. Свадьба — будет.
Для мелких неприятностей, в самом деле, есть Reparo.
Вы здесь » Momento Amore Non Belli » Прошлое » Из всех родственников моей сестры больше всего мне нравлюсь я
