В средние века, после объявления войны, грандлорды созывали знамена и без лишних разговоров отправлялись в поход. Нынче же, дело ограничивается одними лишь словами, а Министр никоим образом не был даже отдаленно похож на предводителя. Этому не поспособствовали и участившиеся совещания, на которых он уверял, что обстановка в стране вполне спокойная, и причин для опасения за безопасность (Мерлин и Моргана, с каких пор политические деятели могут позволить себе подобные формулировки?!) – не только преждевременны, но и сильно преувеличены. С попытками дестабилизации, предпринимаемыми отдельными радикально настроенными группировками, они вполне справятся, ибо не в первый раз.
− Несмотря на кризис, ситуация под контролем. Власть не позволит хаосу захлестнуть общество и не допустит эскалации конфликта. Для этого был принят комплекс необходимых мер, авроры обеспечивают…
Пусть немногие готовы признать обеспокоенность сложившейся обстановкой, в глубине души в очередной раз собравшиеся понимают, если тебя слишком настойчиво убеждают, что все хорошо, пора оценить, насколько все плохо. Ирма считает, что им еще есть куда стремиться (или падать?), пока подобные речи не произносят на похоронах самого министра.
После получаса убеждений, глав отделов наконец-то отпускают, решив, судя по всему, оставить что-нибудь и на следующий раз. К дверям своего кабинета мадам Блэк отправляется дабы разделить с сыном немаловажную беседу. На сегодня рабочий день Блэков подошел к концу.
Мелькнула мысль, не стоит ли обсудить все за надежными стенами поместья Блэк? Однако, это пусть решает Сигнус, за собой женщина оставляет лишь предложение. Что до неё самой, она готова была поставить на кон все, что у неё есть, и оставаясь здесь, в Министерстве, где их вполне могли подслушать, предлагала другим участникам игры сделать то же самое, почти не сомневаясь, что они не пойдут на это и спасуют. Что вполне объяснимо после недавнего поражения. Ирма усмехается, и не без самодовольства представляет, как должно быть обидно столь бездарным образом сломать копья в первой же схватке. Вот уж воистину, времена королей уходят в прошлое, а чернь вовсю изыскивает средства принудить монархов расстаться с властью и венцом. Было время, когда государственные правомочия по отношению к монарху равнялись нулю, когда никому не дозволено было подвергать сомнению или порицанию действия своего властителя, а всякая юрисдикция заканчивалась у ступеней трона. Теперь же, гражданское право, ранее не простиравшееся на особу короля, принуждало считаться с мнением последнего негодяя, лишь потому что оное у него имелось и закон даровал право его высказывать. Пожалуй, те, в чьи руки перейдет власть, будут скучать по временам, когда позволительнее было отнять у монарха жизнь, нежели корону. Ведь именно это попытались сделать те милые господа, коих постигло столь жестокое разочарование. Пусть времена рыцарей и королей уходят в прошлое, Ирма Блэк и только она решит, когда уходить ей. И никто более.
Разумеется, она понимала, что начнут непременно с королевы, коих всегда проще скомпрометировать, нежели принцев или самого венценосного. Однако, масштабы интриганов, верно оценить было сложно, потому что Ирме было сложно уразуметь побудившие их причины, приведшие к мысли о восстании. Например, вся та лень, что была присуща чистокровной аристократии, по какой-то нелепой случайности являлась предметом самой наичернейшей зависти. Мадам Блэк этого никогда не понимала. Хотя бы потому что, будучи политиком, прекрасно знала, каким целям, кроме очевидных, служат все светские рауты и многочисленные приемы, устраиваемые в Сезон. Они – нечто вроде очистительного органа, из года в год вбирающего в себя все, что только есть слабого и порочного, ленивого и похотливого во всем мире, для приятного уничтожения. Богатые бездельники порхают с одной вечеринки на другую, затем, опускаясь в поисках более острых ощущений на самое дно, в один прекрасный момент оказываются в Темзе. Не всех, разумеется, но самых слабых. Если бы народ был поумнее, он не завидовал бы им, и уж точно не требовал бы развития форм выборного правления. Ребячество, ей Мерлин!
От дальнейших, отнюдь не приятных рассуждений на тему, отвлекает появление пред ясными очами её сына, по совместительству заместителя отдела международного магического сотрудничества.
− Меня попытались устранить с политической арены, − спокойно произносит Ирма. – Неудачно, как ты можешь видеть. Погорим об этом в поместье или здесь, где нашу беседу могут услышать в частности те, кто стоит за всем этим?

−Très bien, − отвечает Ирма. Как бы странно сие не звучало, но именно слова, сказанные сыном, миссис Блэк и хотела услышать. В очередной раз оказывается, что несмотря на возможные протесты коллег, отдать эту должность сыну, было решением не только разумным, но и безусловно правильным. Разумеется, кандидатур было в избытке, однако, разборчивая и щепетильная ведьма, прекрасно знала специфику своего отдела, и то, как порой сложно продолжать вести диалог в спокойном и конструктивном русле, когда мысли тревожат красочные картины средневековых пыток или действия одного из Непростительных, которые хочется тотчас же воплотить в реальность, задействовав одного из несговорчивых оппонентов. Ирма прекрасно понимала и подобные желания, и желающих. И не винила. Всякого, кто ломался под этим чудовищным гнетом и подавал заявление по собственному, также не подвергались её порицанию. Недовольство было, но и только. Признать свое поражение, умели далеко не все. Собственно, никто из претендентов подобными талантами похвастаться не мог. Оба самых вероятных почему-то живо предстали перед внутренним взором, пока женщина выбирала несколько документов, которые должны были отправиться в их с Поллюксом поместье со служебной министерской совой. Стоило признаться, что отвлекающий маневр был не ахти, однако, времени на достойную подделку у неё не было.
«Коттер в мгновение ока составил бы послание, в котором не нашлось бы и слова лжи. Как, впрочем, и правды», − усмехается Ирма. То действительно был человек, который не ведал, что такое смущение, а застать врасплох его было делом весьма непростым. Гордыни, спеси и самодовольства в нем было больше, чем во всех Блэках вместе взятых, но наличие оных им не замечалось, что отнюдь не удивляло. Он не лез за словом в карман, выговор имел четкий и ясный и совершенно не стеснялся своих амбиций, простирающихся весьма и весьма далеко. Сначала это нравится, привлекает внимание и в какой-то степени подкупает. Но потом становится тошно, и именно от этого слишком уж ясного выговора, от этих выхолощенных слов. Ведьма не раз ловила себя на мысли, что язык у него должно быть какой-нибудь особенной формы, какой-нибудь необыкновенно длинный и тонкий, ужасно красный и с чрезвычайно острым, неустанно вертящимся кончиком, словно змеиное жало. В довершении всего, было в нем то, что до крайности ужасно раздражало лично миссис Блэк, но скорее инстинктивно, нежели осознанно: в походке, во всех движениях и в манере этого мужчины говорить, сквозила торопливость, даже когда он никуда не торопится. При этом, несмотря на весь этот напускной вид, не оставалось никаких сомнений в том, что мысли его спокойны, отчетливы и окончательны, что особенно выдавалось. И поскольку представлялось невозможным слишком близко держать к себе человека, у которого на уме Мерлин знает что, прошение (по собственному) о переводе его в другой отдел, было лишь вопросом времени.
«Вполне подходят», − женщина призывает сову, попутно запечатывая несколько ничего не значащих документов, кои отправляются прямиком в её поместье. Будет чем домашний камин растопить.
− Кабинет заместителя главы международного магического сотрудничества, − горсть пороха летит в камин министерский, а спустя мгновение, Ирма лицезрит и хозяина кабинета. – Сразу к делу, если ты не против, − произносит ведьма, опускаясь в кресло. – Мисс Эйвери на одном из приемов, отвела меня в сторонку и в изысканных выражениях спросила разрешения на то, чтобы в обстановке более располагающей, поделиться некими сведениями о законопроекте, который мне категорически не нравился, − как бы странно это не звучало, но Ирма совершенно искренне считала, что никакого контроля за магглорожденными осуществлять не нужно. Собственно, и в самих магглорожденных она особой надобности не видела, но то была тема для отдельной дискуссии. – Мы договорились с ней о встрече в тот же вечер, но на месте меня ждала уже другая девица, заявившая, что ей было поручено украсть мое изумрудное колье. Кем-то, кто смог организовать пропажу улик по делу об убийстве. Эйвери клянется, что ничего не помнит.

Несколько мгновений и белая бархатная ткань перчаток, облегающих изящные кисть и повторяющая все их изгибы, соскальзывает с её рук. Ирма вольготно откидывается на спинку кресла и произносит:
− Не более, чем обычно, − будничный тон дает понять, что мисс Эйвери вне подозрений. Вряд ли устроители разыгранного перед ней спектакля решились бы действовать столь прямолинейно. Это определенно не Империус, не ментальные заклятья, и уж точно не оборотное зелье. Cлишком рискованно и чересчур нагло. Никто не посмел бы примерить на себя личину родственницы мадам Блэк, чьи манеры и привычки она знает пусть не досконально, но достаточно хорошо, чтобы почуять неладное. Скорее всего, перечисленные сыном методы воздействия были применены к другому звену этой цепочки. Загадочные и, как выразился Сигнус, сумасшедшие лишенные чувства самосохранения люди, предпочли действовать через кого-то, кто мог повлиять на Эйвери и вложить в её очаровательную головку какую-нибудь здравую мысль относительно законопроекта, ставшую предлогом для неформального разговора. Вот только эта персона столь же таинственна, сколь и её недоброжелатели. – Сейчас юная леди в Мунго, проходит курс лечения. Я навещала её в госпитале, колдомедики уверили, что с ней все будет в порядке. Она в свою очередь извинилась, что не смогла явиться на назначенную встречу и пообещала исправить эту досадную оплошность, когда ей будет позволено покинуть клинику. Было сказано вполне искренно. Всеми участниками, − добавляет она, имея ввиду и колдомедиков, и пациентку.
Словам и суждениям миссис Блэк вполне можно доверять. Годы в Министерстве научили отличать дешевый фарс от безупречного, проработанного до мелочей, выверенного с ювелирной точностью спектакля в нескольких актах. Все, что не подпадало под них, а также не находилось между двумя отправными точками, и было ничем иным, как честность. К слову, проникновенности не хватает и миссис Селестине Уорлок, обвинявшей кого-то в краже своего котла. В последнее время, ей вообще не нравилось ничего, связанное со словом «кража». Совсем неудивительно, учитывая произошедшее.
− Колье – подарок твоего отца, − улыбается Ирма, не прибавляя к этому ничего ни слова. Потому что сей факт – более чем достаточная причина для обеспечения защиты столь серьезными чарами, помимо тех, что были установлены самим Поллюксом. – И оно все еще у меня.
Она улыбается, мягко, так не улыбается глава Отдела международного магического сотрудничества, так улыбается мать, полностью доверяющая своему сыну, и разумеется не скрывающая от него какой-либо важной информации. Колье в данном конкретном случае – лишь деталь, притом малозначимая. Потому не стоит обращать на неё внимания. Тем более, что есть детали поинтереснее и гораздо более существенные.
− Был убит не то маггл, не то магглорожденный, возлюбленный этой воровки, которую ко мне подослали. Темная история. Впрочем, не темнее, чем та магия, которой его умертвили, − слишком бесцветно, слишком равнодушно, но это не важно. главное, чтобы не раздраженно или пренебрежительно. – У девочки был легкий французский акцент. Вряд ли англичанка. Хотя…
Ведьма чуть пожимает плечами. Ей не хотелось ничего исключать. Допускать слишком многое казалось столь же опрометчивым, однако, в этом случае ей казалось, что подоплека, которой должно закончиться её низложением, могла быть какой угодно.
− Сначала я думала, что мое колье должно будет оказаться на месте преступления или нечто в этом роде. Но потом поняла, что игра ведется гораздо более тонкая. Возможно против меня лично, − пусть смахивает на манию величия, обостренную мнительностью и чувством собственной важности (и как же Ирме хотелось, чтобы так оно и было), но невозможно не обзавестись могущественными врагами, если твое ремесло политикой. Тем более – внешняя политика. Одним не так давно стало больше. Конечно, расстроенный брак, разорение чьих-то дальних родственников и скандальная связь с престарелым чиновником Французского Отдела Международного Магического Сотрудничества – не самые значительные события на мировой арене. Однако, первые вполне могут повлиять на последние. Миссис Блэк могла это организовать и организовала. Теперь она не сомневалась, что Франция, с позицией которой Туманный Альбион расходится по некоторым ключевым вопросам, скорее всего будет вынуждена сменить тон. И все из-за интрижки. Это удар ниже пояса, а мужчины, слишком долго занимающие ключевые государственные посты, становятся до ужаса мстительными. Впрочем, это лишь одна из версий. − Кем бы ни были мои оппоненты, их руки достаточно длинны для того, чтобы помочь уликам по делу об убийстве исчезнуть, − Сигнус, конечно, осознает, что это немало. Но кто знает: возможно, это только начало.

Из львиного логова в стаю волков. Если свежее мясо – это ты, убей и брось им что-нибудь посвежее.©
Хитросплетения политических игр требовали собранности и как раз той постоянной бдительности, о которой так рачительно заботился аврор Муди. Еще бы, ведь столько нужно не просто удерживать в голове обширные познания во многих сферах, касающихся экономики, особенностей политической ситуации и режима, но также уметь использовать внушительный багаж в интересах страны, которую дипломат взялся представлять. Сигнус в который раз подтверждает насколько важно уметь пользоваться этими знаниями, мгновенно вспомнив и отчеканив то, что диктует этому делу буква закона. Все действительно так: если магглорожденный – не резидент Британии, но был убит на её территории, − заниматься этим отделу международного магического сотрудничества, да притом информировать о результатах расследования коллег, из той страны, чьим гражданином Матео (так звали того мальчика, если, конечно, было названо его настоящее имя) не посчастливилось быть при жизни. Убийство убийством, бюрократия по расписанию.
− Верно, − откликается Ирма. Она даже не кивает, но царственно едва-едва склоняет голову, увенчанную огненно-рыжими волосами, что по обыкновению собраны в замысловатую прическу. Верно то, что имен заказчиков юная ведьма не назвала, − в таких делах имена значат не так много, а в большинстве случаев вообще ничего не значат. В нынешние темные времена, как их назвал сын, вообще мало что имеет значение. Грядет новый век. Век, который верх сделает низом, черное – белым, а скрепленные сотнями печатей и витиеватых подписей документы – пустым звуком. Почему-то его почитают оный разве что не за светлое будущее, которое сулить равенство всем и вся. Всех этих восторженных интонаций мадам Блэк не понимала. В отличие от фундаментальных законов этого бренного мира. Один из них гласит, что у всех есть своя цена, и предложить больше для вошедшей в благороднейшее и древнейшее (как следствие влиятельной и богатой) – это разумеется не составляло никакой проблемы. А значит, верно и то, что девочку удалось перекупить, обещав почти тоже самое, но с возможностями и полем деятельности много большим. При этом ясно и недвусмысленно она дала прочувствовать юной леди ту грань, которая отделяет личную точку зрения Ирмы Адель Блэк, урожденной Крэбб, от государственной, которой придерживается глава отдела международного магического сотрудничества. Она обещала попавшей в ловко расставленные силки девице протекцию, благоразумно решив не язвить и в своей манере описывать всю неприглядность ситуации таковой, какой она являлась. Во-первых, девочка и сама все прекрасно понимала. А во-вторых, она успела проговориться (сама того не заметив), что ей не так уж и противно быть той, кем ей предлагали стать. Есть определенного сорта люди, которые стремятся разнообразить серые будни, притом способами весьма оригинальными. И мадемуазель Дюваль как раз была таковой. Как же ей упустить такой шанс и сулящее столь многое приключение?
На пергаменте появляются два слова «Эвелина Дюваль», именно так зовут юную леди, затем – ответ на вопрос об известной Организации, лаконичное «Не исключаю», пусть это было по её мнению весьма маловероятно, но когда Сигнус упоминает о том, чтобы использовать тонкой работы и дивной красоты изумрудное колье в качестве приманки, перо в руках ведьмы начинает порхать куда более прытко, выводя несколько возмущенное «Я не собираюсь использовать подарок твоего отца для поимки даже самых ловких мошенников Британии в частности и Европы вообще. Для этой цели сгодится и девочка».
Цинично и жестоко, но дело не в убийстве, не в мадемуазель Дюваль, не в жестокости мадам Блэк. Дело в том, что среди историй королевств и королей, что ими правили, в древних легендах и сказаниях, прославивших их, нет ни слова о том, чтобы подданным было позволено свести с престола своего государя. Нигде, ни в одной монархии не сыщется писаный закон, разрешающий подданным прикасаться к особе своего господина, лишать его свободы или вершить над ним суд. Они – вассалы, а Блэки – их сюзерены, и не могут, права не имеют обвинять в чем бы то ни было, ибо противно законам естества, чтобы ноги начальствовали над головой.

Сигнус бурчит что-то под нос, попутно швыряя в камин скомканный пергамент. Слишком уж он напоминает этой манерой Поллюкса, когда тот чем-то недоволен. Причина, к слову, банальна и безыскусна – среди папок и записей нет ни слова ни об Эвелин Дюваль, да и разгадка тайны сумасшедших, лишенных чувства самосохранения, ускользает, словно песок сквозь пальцы. Выяснив это прискорбное обстоятельство, её сын поднимается, наказывая мадам Блэк сообщить ему, когда в следующий раз юная протеже матушки выйдет на связь. Разумеется, скрытый смысл улавливается, заставляя Ирму улыбнуться и заверить главу благороднейшего и древнейшего дома, что она непременно так и поступит. А пока Сигнус левитирует картотеку на её законное место и вынимает портключ до поместья, можно успеть припомнить, что последний разговор, если это можно так назвать, состоялся довольно давно. Достаточно, чтобы в голову начали закрадываться мысли о предательстве и возможных (весьма малоприятных) последствиях, с которыми молоденькой ведьме придется столкнуться, прояви она подобное неблагоразумие.
Но прочь, прочь эти мысли, пусть они останутся здесь, в министерских кабинетах и коридорах. В поместье им делать абсолютно нечего. Ирма прикасается к порталу, который крошит окружающее пространство, затягивая внутрь, после чего оказывается в гостиной, такой знакомой и такой привычной. Домовой эльф почтительно принимает мантии и трость Сигнуса, после чего отправляется хлопотать, дабы вовремя подать хозяевам чай. А тревожные думы покидать не спешат. Но на этот раз причиной тому лишь забытые в кабинете сына перчатки. В пору жаловаться на неудачный день, но вместо этого, ведьма предлагает прогуляться по саду. Ей почему-то не хочется оставаться в четырех стенах, тем более, что погода вполне располагает к тому, чтобы сполна насладиться свежим воздухом.
− Что Друэлла? Как девочки? – светски интересуется Ирма. Она спрашивает с вполне конкретной целью, дабы узнать, не желает ли Сигнус отдохнуть от своих очаровательных женщин в более приятной компании, а после откупиться от супруги какой-нибудь дорогой безделушкой. Этой нехитрой уловке его научил отец, не подозревавший, правда, что чадо использует оную несколько по-своему, чуть более буквально, нежели к тому привык Блэк старший. Поллюкс любил и умел преподносить дорогие подарки, которые считал выгодными вложениями, что непременно окупятся в будущем. И они окупались. Во-первых, сей ритуал (немагического свойства, хотя, по действия и не скажешь) весьма льстил тем, кто становился его участником. Во-вторых, это неизменно вызывало в их заскорузлом серпентарии ажиотаж: одни в завистливом восхищении покачивали головами, другие шептались, строя предположения относительно очередного акта щедрости. Особняком, разумеется, стояли дары, предназначенные для мадам Блэк. Создавалось впечатление, будто дорогими подарками Поллюкс испрашивал за что-то прощения. Сим фактом супруги пользовались, не спеша рассеивать нелепые слухи и домысли (даже если оные звучали из уст их детей или близких родственников). Первого же, кто проявлял нездоровое любопытство или позволял себе рассуждать об отношениях, царивших между главой отдела магического сотрудничества и её законным мужем, слишком уж громко, даже самоуверенно, ожидала медленная и мучительная смерть. Несчастного начинали преследовать неудачи: скандалы, в которых участвовали миловидные горничные или бастрады, а порой и все вместе; карьера разлаживалась, да и вообще все шло наперекосяк, будто сглазил или проклял кто-то. Прозорливые даже догадывались, кто именно. И отмечали, что уничтожение было не лишено своего шарма и изящества. А после, Поллюкс Блэк вновь презентует очередному вассалу, которого начинают подозревать в недостаточной верности, знак своего расположения. И увлекательная, захватывающая дух игра вновь начинается сначала. Для супруга то было отличным способом утолить охотничий азарт. Волки сыти, бедные, невинные овечки на выданье вполне себе целы, а чета Блэк, как и прежде предана лишь друг другу. И никаких измен с обеих сторон. Они слишком много успели выстроить, слишком многого достичь. И увидеть руины, которые останутся, если кто-то из них оступится, не хотелось.
Разумеется, её не могло не тревожить, что оставлять нажитое непосильным трудом пока что некому. Сигнус обхаживал юных барышень, Сириус продолжал свой подростковый бунт, Регулус был слишком занят с тем, что на него свалилось, а внучки уже жили своей жизнью и были далеки от того, чтобы вершить судьбы мира. Что ж, со временем, кто-нибудь из мужчин должен будет образумиться, а пока… Пока Ирма останавливается, почувствовав, как вибрирует магия, обнаружившая чужака, проникшего на территорию поместья. Палочка уже наготове, в ладони, однако, ничего не происходит.
− Надеюсь, кто-то просто заблудился, − произносит миссис Блэк. Здесь ведь еще водятся мелкие грызуны или неуклюжие птицы, верно? Не хотелось бы обнаружить зверя покрупнее. Ведьма неторопливо продолжает свой путь, осматривая окрестности более внимательным взором, и взгляд приковывает живая изгородь, отделявшая сад от гравийной дорожки. Приковывает, потому что измята и взъерошена, словно кто-то хотел в ней что-то спрятать, но бросил это занятие, поняв всю его бессмысленность. Ирма заворачивает за изгородь и на дорожке видит распростертое тело молодой женщины, с обезображенным лицом, но таким знакомым платьем и приметным перстнем на пальце. Девочка мертва, в это сомнений быть не может, и жизни её лишили скорее всего следуя тому же темномагическому ритуалы, что был опробован на возлюбленном юной леди. Несколько пасов палочкой, чтобы проверить свою догадку, которая почти тотчас же подтверждается. Следующие несколько – чтобы обнаружить наличие зачарованных предметов, у которых могли оказаться «глаза или уши». Оных, к счастью, не оказалось.
− Позволь представить тебе, Сигнус, мадемуазель Эвелину Дюваль собственной персоной, − никакой горечи никаких сожалений в голосе миссис Блэк нет. Мыслительный процесс проходит в штатном режиме, а потому стоит обеспокоиться делами насущными. – Министерство может отследить последний поисковой запрос? Ты использовал чары, чтобы найти о ней что-то. Это нужно скрыть. Как можно скорее.